Режиссеры: Джон Харвитц, Хейден Шлоссберг

В ролях: Джейсон Биггз, Шон Уильям Скотт

Сюжет: Герои "Американского пирога" встречаются вновь спустя 13 лет. Они докажут, что даже время и расстояние не в силах разрушить их дружбу. Летом 1999-го четверо мичиганских парней решили расстаться с невинностью. Прошли годы, и теперь друзья вернулись домой уже повзрослевшими, чтобы вспомнить прошлое и оторваться на полную катушку.

"Американский пирог" братьев Вайц, если говорить языком штампов, на рубеже веков из приятной глазу молодежной комедии про взросление превратился в культовую ленту, совершившую чуть ли не новую секс-революцию. Уже после "Пирога" и изысков братьев Фаррелли, когда покровы целомудренности спали, появились Джад Апатоу со своей бандой ("Немножко беременна"), которые с места в карьер начали наперегонки с Тоддом Филлипсом ("Старая школа") утюжить аудиторию одинаковыми развязными фильмами про кидалтов, ставших в нулевых одними из главных действующих персонажей американского комедийного кинематографа. 

Естественно, последний "Пирог", хоть и сделан с полным респектом к оригинальной трилогии, вынужден играть по правилам нового пространства, в котором демонстрация гениталий на широком экране является такой же обыденностью, как каждодневное наблюдение собственных во время утреннего посещения уборной. Некоторая скабрезность, правда, идет фильму Харвитца и Шлоссберга на пользу, поскольку является лишь изюминкой на верхушке пирога. 

Переступившие порог тридцатилетия, а соответственно, переместившиеся в возрастную категорию, в которой принято играть по другим правилам, повзрослевшие подростки плохо представляют себе свое новое положение и социальный статус. Вряд ли скупое раскрытие бэкграунда главных героев на поприще уверенных в себе и своих силах мужчин продиктовано лишь одним желанием как можно быстрее и объемней показать их приключения на новой вечеринке. Режиссеры последнего "Пирога" настаивают, что люди со временем мало меняются, сохраняя основные черты характера, привязанности и увлечения. Меняется лишь мир вокруг них. 

Безусловно, такая примитивизация характеров (вроде многолетнего чувства Оза к своей первой любви) имеет право на существование и базируется на восприятии прошлого как настоящего. Впору объявить четвертый "Пирог" ключом к пониманию процесса кидалтизации в американском кинематографе, но не стоит так серьезно воспринимать наше несовершенство и нежелание вписываться в стандарты неведомого (до поры до времени) мира. "Прими себя и живи дальше". Мораль нехитрая, да и завернута в красочную обложку непритязательного, но легко считываемого юмора.

Первый и четвертый "Пироги" вообще крайне здорово работают своеобразным бегунком на оси времени. Поскольку на жизненном пульте отсутствует кнопка перемотки, эту фичу можно наблюдать при помощи экранного симулякра. Вперед-назад, вперед-назад. Прошел определенный период твоей жизни, оглянулся, - и вот снова видишь себя в начале пути. Перемотал и снова на том же месте, откуда только что ушел. 

На минутку возведя сей принцип в ранг культурного маркера, становится понятно, почему, ступая на ту же почву, проваливается четвертый "Крик". Изначально использовавшаяся Крейвеном как ответ на постмодерн еще более забористым постмодерном трилогия про маньяка с ножом исчерпала себя еще в 90-х. "Пирог", в который Вайцы заложили наивность, отбросил бесконечную игру в цитаты, предложив взамен взгляд, очищенный от прошлого. 

Поэтому четвертая часть "Крика", в попытке изобразить что-то наподобие пост-постмодерна, кусает саму себя, как ядовитая змея, а последний "Пирог" лишь невинно шутит про новые гаджеты и "Сумерки". Да и напугать аудиторию гораздо сложнее, чем рассмешить. Тем более, когда предлагают смеяться над тем, что в обыденной жизни проходит незаметно. Хотя многим зрителям "Пирога" самоирония явно бы не помешала.