Владивосток, ИА Приморье24. Супруга Александра Расторгуева, которого судят в Уссурийске за «убийство прошлых лет», рассказала о том, какое «непроцессуальное давление» оказывается на его семью.

Деловая встреча, деловое рукопожатие. Элегантная, сдержанно красивая и сильная женщина.  Только вот глаза… Особенно когда она говорит о нём, о детях, о прошлом… Невозможно заставить глаза обманывать весь мир, что ты прежняя и у тебя всё хорошо. Глаза – зеркало души. А в душу Татьяны Расторгуевой вторглись и натоптали там целые толпы жестоких, алчных, лживых людей – совершенно посторонних и тех, кого считали близкими и верными друзьями или надежными партнерами. Сильные эмоции в прошлом. Она никого не упрекает, никому ничего не высказывает. Называть одни имена всё ещё небезопасно, другие – просто противно. Она долго воздерживалась от каких-либо публичных комментариев, называя себя просто «женой своего мужа». Такой простой и понятный каждой русской женщине «статус»  помогал выжить эти бесконечные два с половиной года. И ей, и ему.

Татьяна Расторгуева не просила ни об этой встрече, ни о помощи. Мы сами настояли на этом. Для нас очевидно, что серия публикаций о судьбе «подсудимого Расторгуева» требует «взгляда изнутри».  На то, как отразился арест Александра, следствие по делу и суд на его близких, друзьях, бизнесе. Как «всё это» происходило, когда и, главное, зачем? С какой целью? Очевидно, к сожалению, и то, что ответ на последние вопросы и мы, и она получим не скоро. И получим ли вообще?

«Пока у мужа не было крупного бизнеса – он был властям не интересен!»

- Татьяна Юрьевна, а когда начались первые проблемы у вашего мужа – Александра Борисовича? В чем они выражались?

— Примерно в 2010 года мой муж, как совладелец «Китайского рынка» в Уссурийске, говорил мне о том, что намерен  настоятельно требовать от партнеров и руководства рынка поэтапного, но полного выведения его «из тени». Процесс этот был начат несколькими годами ранее, но как-то, по его мнению, «буксовал». Слишком много вокруг рынка развелось различных «кормушек», личных интересов и контактов у его руководства. А где есть нездоровые интересы, там начинаются различные «схемы». Чтобы прикрывать эти схемы и обеспечивать интересы, нужна «поддержка и помощь», в том числе различных силовых структур.

В это же время от неких людей, причем иногда через знакомых или партнеров, ему стали поступать настойчивые и неоднократные предложения уехать из города. Навсегда уехать. Не жить в этом городе. Естественно, с «заботой о его же благе».

- Предлагали уехать как бизнесмену-Расторгуеву или как человеку-Расторгуеву?

—  Даже если и предлагали уехать как человеку и из якобы человеческих побуждений, то это, я думаю, лукавство. Нельзя такому человеку уехать из города и не потерять здесь бизнес.

Я думаю, что предложение уехать было связано, прежде всего, с китайским рынком. Хотя… наступление проводилось «по всем фронтам».

К концу 2012 года стало ясно, что Расторгуев и компания не желают так просто расставаться с предприятиями, стабильно, явно и открыто работающими более двадцати лет.  Предпринятые шаги не принесли ощутимых результатов. Тогда в ход были пущены более жесткие меры воздействия. В ноябре-декабре 2012 и в начале 2013 года на многих предприятиях, прямо или косвенно связанных с именем Расторгуева А.Б., были проведены обыски, а также иные «оперативные мероприятия», носящие явно провокационный характер, но объединенные единой целью – изъять как можно больше документов и сведений, относящихся к их коммерческой деятельности.

Такие документы и сведения, например, изымались при производстве обыска по уголовному делу… о хулиганстве и причинению вреда здоровью гражданину (?). В другом случае в ночной клуб «FG Гараж», по моему мнению, были просто подброшены наркотики и пистолет. Об этом нам в один голос твердили работники клуба — участники этого «очень оперативного мероприятия». В результате люди без опознавательных знаков и в масках просто «обеспечили» изъятие  документов, жестких дисков и иных носителей информации… в основном из бухгалтерии. Фарс, да и только! О том, что и пистолет и наркотики были подброшены, свидетельствует и тот факт, что, насколько мне известно, никакие уголовные дела «в продолжение темы» так и не возбуждены. Предприятие вообще больше не беспокоили. Зато в прессе немедленно (в тот же день) была растиражирована «осуждающая» нехороших бизнесменов статья.

Ну, а что касается «Китайского рынка», то проверки там проводились просто «сплошным методом», бесконечно, иногда по нескольку в день. Об этом и в суде не раз говорили.

Очевидно, что в тот период все действия направлялись «заказчиками» исключительно на изучение экономической деятельности моего мужа и его партнеров, а также на подрыв и дискредитацию указанной деятельности.

Однако, предприятия оказались легитимными и никаких оснований  возбудить в отношении них реальные дела «не находилось». Более того, некоторые из предприятий являлись крупнейшими налогоплательщиками Уссурийска, предоставляли сотни рабочих мест и ежегодно обеспечивали поступление десятков миллионов рублей в бюджеты различных уровней.

Как видно и этот способ захвата, или, как минимум, развала бизнеса, оказался неудачным.

И всё это время, вплоть до дня задержания, Расторгуеву все более настойчиво рекомендовали избавиться от бизнеса и покинуть пределы России. Однако, Александр в ответ неоднократно заявлял, что несмотря на то, что он допускает со стороны силовиков любые провокации и фальсификации, он не совершал ничего такого, за что был бы не готов ответить, и не намерен покидать ни семью, ни бизнес.

Просто хочу, чтобы вы и ваши читатели понимали. Бизнес, который у него есть в Уссурийске, требует постоянного контроля. Это его детище. Александр занимался им более 20 лет, начав буквально «с нуля». Ведь изначально не было никаких больших площадей китайского рынка, и самого рынка не было. Не было и сформированного авторынка. Начиналось все с того, что Александр сам торговал подержанными иномарками в начале 1990-х годов. Было время такое: бизнес активно шел в рост благодаря новым экономическим условиям в стране. В городе и по сей день живут десятки успешных бизнесменов, начавших свой путь к процветанию с продажи пары машин, или  установки одного-единственного торгового киоска.

Может, до этого момента бизнес Расторгуева еще не был таким «лакомым куском»? Может, попытки навести порядок и тем самым исключить всякого рода «покровительство» кому-то очень не понравились? Может быть, желание Александра заниматься исключительно легальным бизнесом кто-то воспринял за его слабость, мол, «Расторгуев уже не тот»? Не знаю. Ясно только одно: пока Расторгуев не построил достаточно крупный бизнес, способный легально существовать и развиваться – он был властям не интересен.

Так вот, если уехать из города, то бизнес этот станет неконтролируемым. Собственно, это сейчас и происходит. За те два с половиной года, что мой муж находится в СИЗО, часть бизнеса нам пришлось продать. Еще часть бизнеса (в том числе, часть территории китайского рынка) перешло под контроль других людей совершенно бесплатно. Контроль над авторынком со стороны нашей семьи также практически утрачен. Впрочем, вы уже писали об этом подробно. Многое, на самом деле, обстоит ещё хуже, чем это описано у вас. И случилось всё именно тогда, когда Александр Борисович находился в СИЗО. Следовательно, и отъезд нашей семьи из Уссурийска привел бы к полной утрате контроля над бизнесом, а, затем, и самого бизнеса. Это совершенно очевидно.

Ну вот, значит даже такой – относительно «щадящий» способ устранения Расторгуева А.Б., (его отъезд) не сработал.

А потом наступило 7 мая 2013 года…

Лично для меня все понятно: бизнес моего мужа хотят отнять, а самого Александра  – уничтожить, «стереть в порошок!

Я только одного понять не могу… То, что сейчас происходит, вряд ли даёт кому-нибудь право рассчитывать на серьезные «дивиденды». Из «ничего» нельзя получить хоть что-то. Инициаторы всего этого «беспредела» так «заигрались», что даже не замечают, что привлеченные ими  исполнители и их методы оставляют после себя только выжженную землю. Они ведь только разрушать способны. История учит тому, что даже многие войны затевались лишь для того, чтобы понудить врага к миру на выгодных для победителя условиях. Боюсь, что после такой вакханалии победителей (по крайней мере, в смысле выгоды) просто не останется.

 «При отсутствии доказательств вины, остается только «ломать» — морально и физически!»

- Как вы оцениваете то, что происходит с Александром Борисовичем, начиная с мая 2013 года?

— А как, по-вашему, я могу это оценивать? Убийство, это, или любое другое 1998 года, никого не интересовало и не интересует. Потому, что и Расторгуев ни тогда, ни, скажем, 10 лет назад, тоже еще никого «не интересовал». А вот когда, как говорится, «откормили барашка», его судьба всем известна. Подходящим орудием оказалось нераскрытое дело, пылящееся в архивах. В этом блюде нашелся и нужный ингредиент – близость этого события к покушению на партнера Расторгуева — Александра Тена. Осталось его от души «заправить» показаниями «залегендированных свидетелей» — и готово!

Хронология дальнейших событий проста и предсказуема. Александр задержан и под надуманным предлогом помещен под стражу. Мой дом и все, что имело отношение к нам, «добрые люди» в масках вывернули наизнанку. Предварительно уложив всех лицом в пол. И всё это в присутствии нашего сына и несовершеннолетней дочери (в тот момент – просто испуганной девочки!) При этом наговорили столько страшных, диких и просто гадких вещей про её отца и моего мужа и угрожали такими «санкциями и последствиями» для всех нас, что хотелось просто самой признаться во всех убийствах сразу, лишь бы прекратить это… Простите, немного передохну…

Буквально через несколько дней после всех этих событий, не дожидаясь «реализации угроз», я вынуждена была уехать за границу. Я ни от кого не скрывалась. Была на контакте, в том числе с органами.  Просто должна была как-то защитить себя и своих детей. Я пробыла за границей два месяца. И все это время работники правоохранительных органов рассказывали моему мужу, что я тоже нахожусь в СИЗО и наш сын находится в СИЗО. Такими сообщениями моего мужа довели до ужасного морального и физического состояния. Я приехала через два месяца и, это был своеобразный «обмен». Работники органов требовали, чтобы я убедила мужа дать показания против себя по убийству Гостюшева. Взамен меня и детей обещали «не трогать». Только так я смогла, наконец, получить доступ к мужу и рассказать ему, что никто меня не арестовывал. Он, кстати, настолько был «зомбирован» этим фактом, что поначалу даже не верил мне. Считал, что меня привели к нему из СИЗО и просто заставили говорить, что я и дети на свободе. Чаще всего мне приходилось общаться с опером из полиции по фамилии Шашков. Это именно он постоянно говорил мне о том, что Александр Борисович должен признать свою вину в убийстве Гостюшева. Тогда, мол, и наказание для него будет относительно небольшим, и условия содержания в СИЗО будут хорошими. И о том, что доказательства его вины, и в этом, и в куче других убийств, просто «железные»…

Мне приходилось и самой звонить Шашкову. Только потому, что ни я, ни адвокаты просто не могли найти моего мужа. Адвокаты приходили к нему в СИЗО Уссурийска – а его там нет. Он просто исчезал из назначенного ему судом СИЗО! Его увозили. Просто. Как с дачи какой-нибудь. Кто и куда – не говорили. Потому что и в СИЗО этого не знали. После моих требований и угроз Шашков, иногда другие, нехотя сообщали, что он, оказывается, в другом СИЗО, в другом городе. А потом тот же Шашков пытался убедить меня в том, что с моим мужем все в порядке, что я выдумываю все про пытки и истязания. Но как этому можно было верить, после всего, что с ним произошло за это время?! Он просто чудом остался жив. И уж явно не «молитвами и заботой» Шашкова и прочих.

Все это время я никак не могла понять — зачем им так нужны признания моего мужа, если всё и так уже доказано? Зачем они нужны настолько, чтобы из-за них просто убивать обвиняемого?

Суд не только мне — многим, даже потерпевшей стороне, показал, чего стоят их «железные доказательства». Даже супруга убитого Гостюшева сомневается в вине моего мужа и не желает, чтобы в этом деле пострадали невиновные. Я благодарна ей за это. И вам спасибо – я бы не смогла сказать ей это сама.

Теперь, во время суда, приходит понимание происходящего: при отсутствии доказательств вины, остается только «ломать» — морально и физически! Я много раз спрашивала у Саши, почему он себя оговорил… Только спустя почти год он рассказал мне, как «давал признательные показания».  В реанимации с ним несколько раз неофициально «беседовали» люди из «органов». Ему объяснили: не подпишешь – в следующий раз можешь оказаться менее «везучим». А уже на тебя мертвого мы «навесим» все нераскрытые убийства в Уссурийске в 1990-х годах! Обещали, что и меня посадят, и сына. Мол, на каждого статья найдется. В таких условиях можно подписать признание в чем угодно, особенно – в реанимации, с 13-ю дырками в шее, перед жизненно важной операцией, которую не очень торопятся «согласовать» и под воздействием кучи никем неконтролируемых (или наоборот – очень даже контролируемых!) препаратов.  Рассказал он,  как и почему отказ от адвокатов подписал. Да всё по той же причине. И про адвоката «по назначению», которая ни словом с ним перед допросом не обмолвилась, смотрела лишь с презрением, и даже какие-то колкости в его адрес отпускала.

А вот доказательства того, как «добывались» эти показания, хоть кому-нибудь нужны? Всем вообще на это плевать!

«Мой муж не имел конфликтов с Гостюшевым!»

— Так был ли у Расторгуева конфликт с Гостюшевым? И мог ли он быть «ценой в жизнь»?

— Ну, знаете… Даже если вдова Сергея Гостюшева в это не очень верит…

Я лично уверена, что такого конфликта, как его надумало обвинение – острого и затяжного на почве личных неприязненных отношений, не было и быть не могло! Да, Уссурийск – город небольшой, все всех знают. Люди бизнеса и те, которые вокруг бизнеса только вертятся, постоянно где-то пересекаются. Но вот сами «бизнесы», т.е. интересы Гостюшева и Расторгуева никогда не пересекались. Это совершенно разные направления. Никаких доказательств обратного у обвинения нет и быть не может. Несмотря на всю очевидность связи всех этих убийств и покушений 1998 года именно с бизнесом, следствием эта версия даже не рассматривалась. Обвинение Расторгуеву не вменяет посягательство на бизнес Гостюшева и не устанавливает обратного – попыток Гостюшева вмешаться в бизнес Расторгуева. Тем не менее, эта тема постоянно «муссируется» в суде, как впрочем, и грязные намеки (иначе не могу это назвать!) на существование «ОПГ Расторгуева». Мало того, что это не является предметом судебного разбирательства. Это еще и подтверждает – установка на дискредитацию Расторгуева еще не снята!

Ни до убийства Сергея Гостюшева, ни после, вплоть до 2013 года это имя, какие-то проблемы, связанные с ним, ни в нашей семье, ни в семье Тенов, с которыми мы были близки, не обсуждалось. Уж если бы от этого человека в 1998 году исходила такая угроза, то семью предупредить об этом можно было, как вы думаете? Или мужья оставили нас в неведении —  на «авось проскочит»?  Не хочу говорить громких слов, но… Если это хоть кому-нибудь интересно… Я могу и перед Богом подтвердить всё сказанное!

Я, как и многие уссурийцы, конечно, слышала об убийстве Гостюшева. Слышала об этом и от мужа. Его ведь тягали постоянно в июле 1998 на какие-то допросы и по Тену и по Гостюшеву. Да, это вызывало раздражение и ещё возмущение самим фактом подозрений. Полагаю, что люди, причастные к этому убийству, должны были испытывать другие эмоции и вести себя иначе. А человеку, который лишь дал указание осуществить убийство, вообще ничего не стоило «обеспечить» себе алиби на момент его совершения. Неужели кто-нибудь ещё, кроме следователя Тархова, верит в то, что Александр Расторгуев, которого мы знаем, был настолько глуп, чтобы не подумать об этом?

И вот ещё. Наверное, если бы мой муж был причастен к какому-то криминалу, к убийствам, к ОПГ, если бы он оставил какой-то «кровавый след» в Уссурийске – он бы уже давно уехал из города. И не стал бы дожидаться настоятельных «советов добрых людей» уехать. Или немедленно бы на них отреагировал. Но мы всей семьей живем здесь. У меня здесь живут мои родители-пенсионеры, которые прожили в Уссурийске всю жизнь. Родители  Александра тоже похоронены здесь. Он не хотел отсюда уезжать. И даже сегодня мы не собираемся  никуда переезжать. Хотя у меня, конечно же, есть опасения за детей. Не исключено, что какому-нибудь чрезмерно наделенному властью подлецу  захочется отомстить нашим детям. Раз уж не удалось сломать их отца.  А уж арсенал средств для этого у них богатый – могут обвинить в чем угодно. И даже свидетелей нужных найти – этот механизм у них, похоже, сбоев не даёт!

В этой связи, с одной стороны удивляет, а с другой – даже пугает реакция сообщества в Интернет-пространстве на всё происходящее. Я раньше откровенно считала это сообщество свободным и независимым. Но как же можно «вестись» на все эти кем-то продуманные, планомерные «вбросы» всякого рода компромата?! И комментарии к ним, составленные все теми же органами, имитирующими «глас народа». Люди! Дорогие мои! Если у вас имеются сведения о совершенных в Уссурийске преступлениях, причем, неважно, кем совершенные. Если вы являетесь очевидцами того, что у Расторгуева действительно «руки по локоть в крови» — идите и сообщите об этом следователю! Все, кто хоть немного в курсе судебного следствия по делу моего мужа, знают, что угрожали и преследовали в этом деле исключительно тех, кто не соглашался его оговаривать. Что запугивают в этом деле исключительно родственников Расторгуева, его близких и партнеров по бизнесу. Даже его защитников! Так разве это Расторгуева надо опасаться? Но и поливать грязью под чужими «никами» человека, с которым вы даже не знакомы – занятие крайне недостойное. Мой муж, уверена в этом, готов ответить всем на заданные ему прямо в глаза вопросы и брошенные обвинения.

«Процесс идет по заранее «написанному» сценарию!»

- Татьяна Юрьевна, вы присутствуете на судебных заседаниях?

— Да. Конечно. Я хожу на все заседания все эти полтора года. В начале судебного процесса я еще на что-то надеялась. Хотелось думать, что вот суд-то уж точно разберется. Вскроет все нарушения. Сопоставит все факты. Суд просто не сможет не заметить того колоссального количества нарушений и злоупотреблений, что допущены на следствии. И то, например, что дело, возвращенное прокурором на дополнительное следствие, вернулось абсолютно таким же и ни одно замечание прокурора устранено не было. И то, что из дела следователем по собственной инициативе удалены десятки документов и доказательств, большая часть которых может свидетельствовать о невиновности Расторгуева. Суд просто не сможет не потребовать дополнительного, только уже настоящего, расследования…

А знаете, суд смог! Ничего «такого» и не заметил. Ничего в суде не изменилось! Напротив, добавились какие-то личные амбиции судьи. Какие-то эмоции (!?) суда, чуть ли не до истерик.

Даже большинство свидетелей обвинения говорят о том, что мой муж непричастен к этому убийству. Все, кроме двух «залегендированных», — «Иванова» и «Петрова», масса противоречий и нестыковок в показаниях которых в суде была озвучена. И что с того? «Озвучена», и не более… Всё равно эти показания по-прежнему являются основой обвинения.

Ни одна жалоба защиты, ни одно ходатайство, имеющее хоть какое-то значение для дела, не удовлетворены. Зато завершили судебное «действо» самые незаинтересованные, самые осведомленные и непредвзятые свидетели обвинения  — господа Шашков и Златкин!

Моё мнение простое, но жесткое. Если суд не свободен в принятии справедливого и правосудного решения – он должен признать это и взять самоотвод. Если член семьи гособвинителя по делу имеет доступ к управлению активами предприятия, аффилированного к подсудимому и, хотя бы чисто гипотетически, может быть заинтересован в исходе дела – гособвинитель должен взять самоотвод. Но если ни суд, ни прокурор этого не делают, то кто же заставит хоть кого-нибудь поступать по закону?!

Как вы полагаете, какого исхода этого процесса я могу ждать, если всё в нем идет по заранее написанному сценарию?

Но мне так трудно убить в себе веру! Веру в то, что при отсутствии реальных доказательств, на основании лишь каких-то оговоров и самооговоров, с таким количеством процессуальных нарушений и противоречий, невиновного человека осудить нельзя! Или в Уссурийском районном суде можно?