Есть темы, говорить на которые до сих пор неприятно, неприлично и даже стыдно. Они обсуждаются только с близкими в тесном кругу, а иногда и вовсе переживаются самостоятельно. Среди них – сексуальные домогательства, или харассмент.

В российском законодательстве этому иностранному слову до сих пор не нашлось места. А грань, разделяющая флирт, пусть и очень активный, и сексуальные домогательства, за которые предусмотрена уголовная ответственность, настолько размыта, что, по словам юристов, доказать вину бывает крайне сложно. 

Тем не менее, по данным опроса ВЦИОМ за 2020 год, каждый десятый россиянин сталкивался с нежелательными прикосновениями, объятиями или похлопываниями на рабочем месте. Около 3 % опрошенных были уволены после отказа от вступления в сексуальную связь. На самом деле, считают адвокаты, людей, подвергшихся домогательствам, может быть намного больше. Причем касается это не только рабочих отношений, но и любых ситуаций, где есть хотя бы незначительная вертикаль власти.

Редакции «В» стало известно о случаях харассмента в вузах Приморья. Некоторые из них произошли несколько лет назад, но рассказать о них девушки решились только сейчас. Имена всех героев изменены.

Все исправят… конфеты

Олеся учится на четвертом курсе одного из приморских вузов. В свободное от учебы время она подрабатывает помощником администратора в общежитии университета. В  обязанности девушки входит помощь в заселении и выселении, решение общебытовых вопросов, вызов электрика или сантехника. Но Олесе не привыкать – у нее за плечами уже есть опыт работы в сервисе, да и будущая профессия обязывает уметь находить контакт с людьми.

По натуре своей девушка открытая и очень отзывчивая. Поэтому, когда на рабочий телефон ей позвонил преподаватель, проживающий в общежитии, и попросил помочь устранить проблемы с входом в его электронную почту, она не отказала.

Вечером, выделив полчаса своего рабочего времени, Олеся поднялась к мужчине в комнату. Тот усадил ее за компьютер и, пока она пыталась решить вопрос, задавал на первый взгляд обычные, но довольно личные вопросы. А потом попытался поцеловать.

– Он промахнулся, угодил между моих губ и щекой. Но все произошло так быстро, что я даже сообразить не успела. Это был уже конец дня, на работе «запара», мысли вообще не о том, поэтому я и представить не могла, что такое может произойти. Конечно, растерялась, – вспоминает девушка.

Такой неожиданный способ «благодарности» Олесю смутил, но никому рассказывать она не стала. Да и все окружающие как один были уверены в доброте и порядочности преподавателя, который уже не первый год живет в этом общежитии. Мужчине давно за 60, для сотрудников и студентов университета не секрет, что у него есть жена, дети и даже внуки. Со стороны о таких странных наклонностях догадаться сложно.

После того инцидента Олеся старалась не оставаться с воздыхателем один на один. Если он просил подняться к нему в комнату, говорила, что занята, в «душевные» беседы не вступала. Все это время на личный номер девушки, который она дала преподавателю «на всякий случай», приходили сообщения о том, какая она «интересная и замечательная».

– В последнюю нашу встречу он позвонил на пост и сказал, что забыл ключ от комнаты. Мне пришлось взять запасной и пойти к нему, чтобы открыть дверь. Это заняло буквально пять минут, но и за это время он успел меня облапать, – вспоминает девушка. – Сначала положил руку мне на талию, а затем резко спустился ниже поясницы. Я побыстрее оттуда убежала…

Если отталкиваться от определений, то эту историю нельзя назвать примером харассмента. Олеся не является студенткой этого профессора, они не были связаны вертикалью «начальник-подчиненный». Однако статус проживающего как будто дает мужчине чуть больше власти в этой ситуации. Постоянно игнорировать звонки и просьбы девушка просто не могла.

Спустя несколько дней после случая с ключом от комнаты преподаватель принес Олесе на работу конфеты и даже извинился за свое поведение.

Видим, но молчим

Пять лет назад у Кати и ее одногруппников начался новый предмет. Преподаватель, мужчина средних лет, обучал студентов иностранному языку, а также вел дополнительные элективные занятия по изучению иероглифов.

Подход к обучению у профессора оказался несколько специфичным. Например, на одном из первых занятий он рассказал студентам про иероглифы «мясо» и «входить», из которых получилось слово «секс». К таким темам первокурсники были, мягко говоря, не готовы.
– На парах он делал какие-то неоднозначные намеки, лайкал фотографии студенток в социальных сетях, писал им в личные сообщения. Хотя мы точно знали, что у него есть жена и ребенок, – вспоминает Катя. – Одной из моих одногруппниц он предлагал привезти мед в общежитие, когда та заболела. И, несмотря на отказ, все равно пришел к ней, признавался в любви.

   Неоднозначное поведение мужчины распространилось и за пределы учебной аудитории. В лентах своих соцсетей студенты начали замечать лайки, которые преподаватель ставит в пабликах вроде «Порно. Школьницы», «Эродевочки» и подобных. Тогда, по словам Кати, это вызывало у нее и ее одногруппников только смех, но скриншоты с проставленными отметками «нравится» ребята все же сохранили.

Тяжело пришлось единственному в Катиной группе парню. Девушка вспоминает, что преподаватель явно чувствовал в нем своего конкурента, сильно занижал ему оценки. В конце первого семестра молодой человек отчислился.

– С такой ситуацией сталкивался каждый первый курс, к тому же из-за специфики специальности у нас учатся практически одни девушки. В своей среде мы, не скрывая, обсуждали это, думаю, и его коллеги в курсе этой ситуации. Просто, может, не было ничего такого, за что можно поймать за руку, или никто не жалуется, – рассуждает Катя. – На самом деле мы тогда были совсем зелеными и просто смеялись над происходящим. И только недавно, наверное, поняли, как ужасно он себя вел.

Девушка думает, что, если бы они встретились с таким отношением преподавателя на старших курсах, возможно, все развивалось бы по другому сценарию. Но юные и растерянные первокурсницы, впервые столкнувшиеся с харассментом, просто не понимали, что что-то идет не так. Осознание, по словам Кати, пришло лишь спустя несколько лет, когда они вместе с одногруппниками снова вспомнили эту ситуацию.

Нравится – не нравится…

– На втором курсе у нас появился новый преподаватель. У него была своя система оценивания, основанная на личных симпатиях. Если ты ему нравишься внешне, сможешь легко и без проблем получить высокую оценку. Если не нравишься – ходи на пересдачи, – вспоминает Алина.

Университет девушка окончила еще год назад, а к этой истории возвращается впервые за долгое время. Тогда на необычное поведение преподавателя внимание обратила только она. Остальные ее одногруппники либо действительно не видели в этом ничего странного, либо намеренно игнорировали выпады профессора. Сам он своих симпатий скрывать не собирался. По словам девушки, общаясь с интересующими его студентками, мужчина мог закусывать губу, облизываться, останавливать взгляд на бедрах или груди. Спрос с этих девушек был меньше, а оценки ставились на порядок выше.

– Простая ситуация: студенты опаздывают к нему на пару. Одного он будет в дверях отчитывать минут 10 и в итоге не разрешит зайти в аудиторию, а девушку, которая внешне ему симпатична, запустит сразу же, с шутками и улыбками, – говорит Алина. – Во время защиты проектов тех, кто был ему неинтересен, он даже не слушал. Мог просидеть в телефоне все выступление, всячески показывая, что ему скучно.

Бороться за оценку Алине пришлось несколько недель. Сначала преподаватель не принял ее работу во время публичного выступления на занятии, а затем раз за разом приглашал на личные консультации. На них девушка снова защищала подготовленную работу, отвечала на дополнительные вопросы, которые, по ее словам, чаще всего не касались темы исследования.

Преподаватель не стеснялся давать жесткие комментарии по поводу Алининого проекта. Утверждал, что ее работа недотягивает даже до тройки, хамил. В итоге уже после сессии девушка увидела в своей зачетке «хорошо» по этому предмету. Радости эта оценка ей не принесла. 

Известно, что сейчас мужчина уже не занимается преподавательской деятельностью.

А ну-ка докажи!

Максимальное наказание, предусмотренное за нарушение ст. 133 УК РФ (понуждение к действиям сексуального характера либо к половому акту) – лишение свободы на срок до одного года. Как рассказал адвокат Приморской краевой коллегии адвокатов Сергей Сотов, по всей России существуют лишь единичные случаи возбуждения дел по этой статье. Доказать что-либо практически невозможно, а такие дела, как выражается сам Сотов, вынуждают следователей «вторгаться в непостижимое». 

– Есть разница между флиртом, может быть, даже грубым и слишком навязчивым, и принуждением к вступлению в сексуальную связь. Первое ненаказуемо, второе наказуемо. Грань между ними практически стерта. Уголовный кодекс предполагает, что существует хотя бы психическое насилие, угрозы, шантаж. Сам половой акт тут неважен, преступление считается совершенным уже в момент, когда человек требует вступить с ним в связь. Однако, если вы напишете в полицию заявление без доказательств, это никак не поможет, – объясняет Сергей Сотов.

Ситуация, связанная с взаимоотношениями преподавателей и студентов, очень запутанная. С одной стороны, если оба участника взрослые люди, а их интересы и учебная деятельность внутри вуза никак не пересекаются, закон не может запретить такую связь. В таком случае даже возможные ограничения, которые работодатель может прописать в трудовом договоре, будут противоречить основному закону, а значит, не имеют смысла. Но совсем другое дело, если студент зависит от преподавателя в учебном плане. Тогда все личные отношения могут быть рассмотрены как коррупция.

– Когда преподаватель делает своей студентке намеки, угрожает создать проблемы, если она не вступит с ним в связь, это нарушение статьи 285 или 286 УК РФ – злоупотребление полномочиями либо их превышение, в зависимости от агрессивности поведения. За обе статьи даже с самыми простыми составами предусмотрено лишение свободы, – утверждает адвокат. – Не факт, что срок будет реальным, но в любом случае, если у преподавателя будет такой приговор, свою профессиональную деятельность он больше продолжать не сможет.

Конечно, для начала нужно доказать, что превышение полномочий действительно произошло. Серей Сотов рассказывает, что в качестве подтверждения могут использоваться переписки, записи разговоров или показания свидетелей. Но и здесь не все так просто. Например, устные намеки и даже содержание сообщений не всегда могут привести к уголовной ответственности: закон может посчитать, что в них нет существенного нарушения прав.

Единственную возможность обезопасить обе стороны юрист видит в составлении вузом внутреннего документа, который бы предусматривал соблюдение преподавателем норм этикета, а также запрет на использование должностных полномочий в личных целях. В таком случае, даже если по УК вина не будет установлена, руководство вуза имеет право уволить такого сотрудника по довольно серьезной статье.

Неизвестно, как много университетов реально создают подобные документы. На сайтах приморских вузов нам удалось найти уставы и этические кодексы образовательных учреждений. О прямом запрете на личные отношения не говорится ни в одном из них. Чаще всего все ограничивается общими формулировками: «преподаватель обязан уважать личное достоинство будущих специалистов», «соблюдать уважительное отношение к обучающимся, не прибегать к оскорблению личности и не допускать дискриминации».

Это травма

Люди, подвергшиеся сексуальным домогательствам, пусть даже на уровне сальных комплиментов, намеков или шуток, не всегда понимают, что происходящее с ними ненормально. Способствует этому и стереотипное мышление о «виновности» жертвы насилия (не так одевалась, не так посмотрела), и тенденция к оправданию поступков других людей.

По мнению клинического психолога Центра медико-социальной помощи Владивостокской поликлиники № 3 Таиры Шаршеевой, такое психологическое воздействие по своей интенсивности сравнимо с физическим. Перекладывание ответственности ведет к еще более разрушительным последствиям для жертвы, рождает в ней ощущение бессилия, невозможности справиться. Так быть не должно.

– Когда в руках человека появляется власть, само собой возникает ощущение ненаказуемости. Люди используют свои должностные полномочия, понимают, что кто-то находится ниже по статусу, отсюда возникают угрозы увольнением. Если такому поведению не противостоять, все будет становиться только хуже, – говорит Таира Шаршеева. – На мой взгляд, харассмент – это вымещение на другом человеке своих внутренних комплексов. Тот, кто унижает, скорее всего, сам был раньше унижен. За счет своего поведения он может считать, что вполне имеет право себя так вести.

При этом психолог утверждает, что ни о каком флирте на работе или в учебном заведении не может идти и речи. Даже безобидные на первый взгляд фразы о внешнем виде должны заставить вас задуматься, что человек имеет в виду. В этот момент важно прислушаться к собственным ощущениям, понять, какие эмоции у вас вызывает такое внимание.

Постарайтесь задавать руководителю или преподавателю вопросы, если смысл, который он вкладывает в свои слова и шутки, вам не совсем понятен. Это позволит прояснить ситуацию, понять, какой подтекст носит общение, уберечь себя в будущем.
А вот надеяться, что на поведение вашего обидчика отреагируют другие люди, например одногруппники, не стоит.

– Коллектив может действительно не замечать, что происходит. Это психологическая защита, отрицание. Уж лучше ничего не видеть, чем осознать, какой ужас на самом деле происходит рядом. Потому что для кого-то это может быть настолько невыносимо, что лучше вообще с таким опытом не сталкиваться, – считает Таира Шаршеева. – Другие преподаватели на поведение своего коллеги могут не реагировать по той же самой причине. Однако молчание – это уже коллективная ответственность. Они все как бы становятся соучастниками.

Если уберечься от домогательств все же не получилось, важно не держать произошедшее в себе. Для начала можно поговорить с друзьями, поделиться своими ощущениями. Позиция, в которой жертвы харассмента молчат, потому что боятся последствий, разрушительна. Психолог советует задуматься о том, насколько важен в будущем вам будет этот зачет или оценка, если вы получите психологическую травму. Не побоявшись высказаться, сообщив в деканат или собрав доказательства и написав заявление в полицию, вы сами себе докажете, что с вами нельзя так поступать.

– Когда происходит психологическое насилие, студент или студентка могут чувствовать себя использованными.  Если после этого перед ними пытаются извиниться, приносят какие-то подарки, цветы и они принимают это, какая-то часть их психики соглашается с тем, что с ними так можно. Тем более если с этим преподавателем связан какой-либо положительный опыт в прошлом. Возникает диссонанс: раньше он хорошо ко мне относился, помогал, теперь вот извинился. Может появиться растерянность, и это пугает, – разъясняет Таира Шаршеева.

На фоне испытываемых стыда и вины может развиться депрессия, проявиться психосоматика, начнут страдать самые уязвимые внутренние органы. Пережитые домогательства могут внести «вклад» в межличностные отношения. Травмированный человек бессознательно выберет партнера, поведение которого приведет к таким же неприятным ситуациям. Поэтому нужно вовремя обращаться к специалистам.

– Важно, чтобы каждый взрослый понимал, что есть «нет». И это «нет» должно соблюдаться в любом случае, без исключений. Конечно, хорошо, если это будет прописано в трудовом договоре, тогда будут защищены обе стороны, – считает специалист.

Некоторые личностные опросники, а также общение с психологом позволяют еще на этапе собеседования определить, есть ли у будущего преподавателя те или иные наклонности, понять, как он относится к женщинам и мужчинам, какие шутки и высказывания может себе позволить. К сожалению, в практике кадровых специалистов такие методы при приеме на работу научных сотрудников не применяются.

Марина ЗУБКО