Пережившая блокаду: ветеранским удостоверением не пользуюсь никогда
Жительницу блокадного Ленинграда Людмилу Зимину спасла от неминуемой смерти только эвакуация - сначала Красноярск, потом Тикси, а потом и Владивосток. Так еще крохой она оказалась в Приморье - и осталась здесь на всю жизнь.
«Когда началась война, мне было года четыре. Мало что помню сама: разве что гул самолётов. До сих пор когда слышу шум мотора – всё сжимается в груди от страха. Вот мама, да, перенесла весь ужас этой блокады. Перед войной она родила сестрёнку, а в ноябре начался голод. И молоко у мамы пропало. Мы ходили с ней на другую сторону Невы к одной женщине, у которой погиб ребёнок, она давала нам молоко. Мы его в бутылочках носили домой для малышки. Но та всё равно умерла. Так вот с собой у меня всегда была маленькая сумочка через плечо: на ней были вышиты адреса всех наших родных. На всякий случай. Потому что, бывало, истощённые люди падали и ни у кого не было сил им помочь. А бывали и случаи людоедства и детей воровали… Хотя это скрывали, конечно. От этого голода люди просто разума лишались. У наших соседей умер сын, так его маленький брат взял нож и стал отрезать мясо у него с ноги. Хорошо, их мать вовремя заметила и отобрала.
Как вы знаете, наверное, не было ни тепла, ни света. Мы разломали в доме всю мебель – всё сожгли, даже книги. Только пианино так и не решились разломать. Варили ремни, ели столярный клей… И мечтали о чечевичной каше. Кто на окраине жил, еще выкапывали мерзлую картошку, а мы в центре, на Фонтанке жили – в скверах, кроме цветов, и не росло ничего. Уже когда дедушка умирал, мама где-то нашла соевую конфету и отнесла ему в больницу. Потом до конца жизни на эти конфетки без слёз смотреть не могла.
Если бы не эвакуация, мы бы не выжили, конечно. И знаете, нам ведь повезло. Когда по дороге жизни нас везли, прямо перед нами одна машина в лунку упала – вроде бы люди успели выпрыгнуть. И "мессеры" обстреливали – в нас бомба не попала. Потом уже, точно помню, как в пункте помощи нас откармливали каким-то бульоном с маленькой-маленькой ложечки, меньше чайной. Нельзя было сразу есть, организм слабый был…
Потом мы в Красноярск поехали с мамой, а потом в Тикси… А она ведь биологом была, кандидатом наук. Уже когда жили на севере, её пригласили на работу в ТИНРО, и она сразу вещи собрала… Так и оказались во Владивостоке. Помню как прибыли, огни в порту… Да, было сложно. И очереди, и продукты по карточкам. Но всё равно не так, как в Ленинграде.
Вот, кстати, сейчас я, обычно, стою в очереди в больнице, например, и никогда не пользуюсь ветеранским удостоверением. Да, я ребёнок войны, но всё-таки пострадала не так как дети из того же Освенцима. А тут однажды плохо стало, и я попросилась пройти вперёд, показала корочку… И меня так обругали…».
