«Мыс Гамова» - книга, в которой было предсказано нападение акул на приморцев

Обсудить книгу и оставить свои пожелания можно в комментариях. Приятного прочтения!

                                                        ГЛАВА 6

В середине июня Хасанский район тонет в тумане. Клочьями, а то и сплошной стеной наползает со стороны Японского моря пропитанный влагой воздух. Обволакивает белым покрывалом скалы, окутывает непроницаемой мглой сопки, заполняет зыбким маревом пространство между деревьями. Местные обитатели давно привыкли к этому природному явлению и почти не обращают на него внимания. Вот и сейчас: почти ночь, а вокруг – кипит жизнь.

Воздух, насыщенный мельчайшими частицами влаги, напоминает парное молоко. С листьев почти невидимых в белой мути дубов, шелестя падают на землю капли воды. Вроде тихо, но в ушах звенит от треска цикад и раздающихся будто из-под земли скрипов и тресков. Это кричат древесные лягушки – жерлянки. У них - брачный сезон, и, раздувая горло, самцы издают эти странные звуки, стараясь привлечь партнершу.

Между темных контуров деревьев, как призраки, носятся серые тени: это порхают мохнатые, с толстыми пушистыми лапками, ночные бабочки. Их подстерегают, вися среди собранных из капель нитей, так что вся паутина кажется сотканной из жемчуга, крупные, размером с грецкий орех, пауки. Все это лесное население шуршит, пищит, шелестит и живет своей собственной, может и незаметной для других, но насыщенной и интересной жизнью.

На базе морского заповедника, что расположена на берегу большой, с ровными, песчаными берегами бухты, сидят несколько человек. Трое из них в форме: пора ехать на дежурство, ловить браконьеров, но инспектора ждут, когда туман разойдется.

- Слышь? Опять лодка затарахтела, - сплевывая в газетный кулек шелуху от семечек, произносит щуплый, с острым носом мужик. – Браконы совсем обнаглели. Где-то тут, у нас под носом, орудуют.

- Они, поди, тоже не дураки. Знают, что мы их в таком тумане хрен найдем, - зевая, отвечает ему с другого конца стола пожилой инспектор. Его морщинистая, выдубленная солнцем физиономия украшена густыми соломенными бровями, из-под которых льдинками посверкивают голубые глаза. - А им туман не помеха. Водолаза сбросил, по Джи-пи-эске место засек, потом подъехал, забрал  - и лови его...

- Туман не туман, а работу делать надо, - усмехается щуплый. – Трофимыч, - прислушивается он. - Кажись, на твоем участке орудуют.

- И чо? Сам, что ли не видишь, - кивает Трофимыч на окно, занавешенное белой кисеей. – Щас, Саня проснется – поедем.

- Что ты его уговариваешь, Коля? - подает голос от газовой плиты блеклая женщина. – У тебя за этот месяц сколько протоколов? Пять! А у них три. Им, видишь, туман мешает работать. А тебе нет!

- Ларис, не лезь! - оборачивается к плите муж. – Мы тут сами разберемся.

- А я и не лезу, - фыркает в ответ Лариса. – Мое дело суп сварить. Чтобы ты поел, перед тем как на дежурство идти. Это начальство пусть думает, почему у одних – протоколы, а у других – сплошной туман.

Вдруг со второго этажа, куда ведет уходящая вверх лестница, доносится слабый женский стон, и затем, звякая  пружинами, начинает скрипеть кровать.

- О, Санек зашевелился, - улыбается Трофимыч. - Не волнуйся, Лариса, наловим мы браконьеров. Еще тебе и завидно будет…

Стоны становятся все сильнее, иногда прерываясь страстными вздохами и всхлипываниями.

- Постыдился бы, - подает голос Коля. – Знает же, что внизу люди сидят.

- А тебе завидно, что ли? – хмыкает Трофимыч.

- Чему завидовать? – смотрит на него с недоумением Коля. – Я, между прочим, на службе нахожусь. И слушать, как твой напарник развлекается, вовсе не обязан. Я, заметь, ничего такого себе  не позволяю… изображать.

- А ты как-нибудь попробуй. Изобрази. А мы посидим, послушаем, как это у тебя получится, - улыбается Трофимыч.

- С кем это он там? – спрашивает третий инспектор.

- Кажется, с Танькой, - пожимает плечами Трофимыч. - А может со Светкой. Или с Галькой. Я их по именам плохо различаю. Они к нему по очереди ездят, их сам черт не разберет.

Женщина взвизгивает. Скрип пружин прерывается, но через минуту стоны начинаются вновь.

- Позу поменяли,  - комментирует Трофимыч.

- Вы бы меня, что ли, постеснялись, - подает голос от плиты Лариса. – Я, между прочим, порядочная женщина. А вы при мне блядей всяких обсуждаете…

-  Почему блядей? - хмыкает Трофимыч. – Девки все как на подбор. Видные, породистые. Не прошмандовки какие-то. Скинуть бы мне лет десять, я бы тоже с такой кралей покуролесил.

- Пил бы ты поменьше… - смеется Коля. – Куда тебе уже куролесить? Ларис, суп готов? – поворачивается он к жене. - Тогда пошли. Ты и впрямь, со своим напарником поговори, - смотрит он на Трофимыча. - Пусть постесняется. Два месяца, как устроился, а мы тут… концерты чуть ли не каждую ночь слушаем.

Хлопает дверь. Лариса с кастрюлей и вслед за ней Коля уходят. Трофимыч достает папиросы, закуривает. Сверху раздается протяжный стон, затем после непродолжительной возни становится тихо.

- Угомонились, - усмехается Трофимыч. – А Крыска права, надо на этой неделе кого-нибудь словить. Чтобы начальнички наши, и впрямь, чего-нибудь такого… - крутит он в воздухе пальцами замысловатую петлю, - не подумали.

Тут в проеме лестницы почти беззвучно, так, что лишь скрип ступенек выдал его появление, появляется здоровенный, килограммов под сто, обнаженный по пояс парень. Торс у него будто слеплен из бугров и перекатывающихся по всему телу веревок: это, обтягивая тугим корсетом тело, играют под кожей мускулы.

- Ну ты, Санька, даешь! – приветствует напарника Трофимыч. – Мы уж подумали, мадмуазеля твоя щас рычать начнет…

- Тише! – двигаясь бесшумно, как кот, прикладывает тот палец к губам. – Рычать она не умеет, зато кусается будь здоров, - трогает он красные, с фиолетовым отливом, пятна на плече. - Пусть пока спит. Утром я ее еще потормошу. Ну что, дежурить сегодня будем?

- Да надо, - шмыгает носом Трофимыч. – Только вот туман на дворе…

- И хрен с ним. Прорвемся. Поехали! - машет рукой Саня. – Дай только амуницию напялю.

Через десять минут оба инспектора спускаются к пирсу. Это участок пляжа, где установлены сходни и лебедка. О том, что это территория заповедника, можно догадаться по флагштоку, с которого свисает флаг с нарисованным на нем тюленем. 

Через несколько минут, тарахтя мотором, от берега отчаливает видавший виды «Прогресс». Закутавшись в непромокаемые плащи, в нем сидят оба инспектора: у руля Трофимыч, сбоку, с фонарем, Саня. На море зыбь, и, хотя на берегу душно, от воды тянет холодом. Где-то неподалеку, на малых оборотах,  чуть слышно стучит мотор еще одной лодки.

Выйдя из бухты, Трофимыч сбрасывает газ и, повернув ключ зажигания, останавливает двигатель. Лодка, пройдя по инерции несколько метров, замирает. Приложив ладонь к уху, Саня указывает влево, в направлении бухающих в отдалении волн – там!

Примерно в двух километрах от лодки инспекторов, также наугад, движется еще один катер. Силуэт его почти не виден в тумане, так что его присутствие выдаёт только белый бурун за кормой. В нем тоже два человека: аквалангист в черном гидрокостюме и мужчина в резиновом плаще, в руках у которого время от времени сверкает зелёной подсветкой экран спутникового навигатора – GPS.

Сверяясь с показаниями прибора, человек в плаще выводит катер на нужное место и показывает аквалангисту за борт – прыгай! Тот, подняв тучу брызг, исчезает под водой.

-Урод! - вытирает рукавом лицо рулевой. – Нырнуть нормально не может. Ладно, посмотрим, что он там, на дне, насобирает.

- Сань, слышал? Где-то плеснул, – едва шевеля губами, шепчет старший инспектор. – В какой хоть стороне?

- Тут где-то. Недалеко, -  тычет пальцем влево напарник. – Ты, главное, не суетись. Давай чуть подождем. Всё равно нам за ними не угнаться. С подхода возьмем.

- Куда уж, - кивает Трофимыч. – С нашим-то мотором. - Он закуривает, пряча огонек от сигареты в капюшоне плаща.

- Про мотор ты прав. Я на прошлой неделе гонял одного, - вздыхает Саня. – Он меня издалека услышал, но решил  водолаза поднять.

- И как? Удрал?

- Удрал! – вздыхает Саня. - Я хотел ему выход из бухты отрезать.  В угол загнать, где камни. Скорости не хватило.

- Зря ты так гоняешь. Лодку разобьешь, сам виноват будешь. Ещё штраф платить заставят.

- С нашей зарплаты только штрафы платить, - смеётся Саня. – Если исходить из прожиточного минимума, нам нужно еще пособие по безработице получать. Я даже в милиции больше зарабатывал.

- Так чего ты оттуда уволился? Если там денег нормально платили?

- Были обстоятельства, - хмурится Саня. – Мне пока тут нравится.

- Понятно. Сколько у нас протоколов за прошлый месяц?

- Семь.

- Вот видишь. Почти норма. И нам хватает и другим жить не мешаем, - ухмыляется Трофимыч. - Слышишь? – настораживается он. – Опять заработал!..

У борта браконьерского катера выныривает водолаз. Показывает пустой мешок и забирается в лодку.  Рулевой заводит мотор и, двигаясь почти наугад, они переезжают в другое место.

Где-то недалеко от катера инспекторов снова стучит двигатель.

- Кажется, в нашу сторону едут, - говорит Саня. - Давай подождём. Пусть водолаза сбросят.

Несколько минут они слушают, как перемещается в тумане лодка. Звук её мотора становится все ближе и, наконец, затихает неподалёку. Раздаётся невнятное бормотание, побрякивание металла, и, наконец, тихий, но отчётливо различимый на расстоянии всплеск.

На глубине двадцати метров, освещая дно фонарем, плавает аквалангист. Под водой все выглядит совсем не так, как на поверхности. Пространство вокруг ныряльщика представляет собой зеленый сумрак, переходящий постепенно в чернильную, непроницаемую для луча фонаря, темноту. Лишь часть дна на которую падает свет, пятном выделяется среди черной массы не имеющей ни формы, ни объема воды. Человек, перемещаясь в этом, чужом для него мире, будто находится в круглой комнате, у которой нет ни стен, ни потолка. Интерьер ее в зависимости от направления движения преображается самым причудливым образом: то над головой вырастают портьеры из водорослей, а под ногами, цепляясь корнями за камни, стелются гирлянды ламинарии, то вдруг возникают узорчатыми пятнами россыпи разноцветных, покрытых губками и морскими лишайниками, камней.

Водолаза эти причуды природы совершенно не волнуют. Единственное, что его интересует среди подводных красот, - разбросанные по дну пупырчатые колбаски трепангов.  Разыскивая их, он плавает вдоль скалистой гряды, внимательно изучая на ней каждый выступ.  Но голотурий, увы, нигде нет. Вдруг аквалангист, вместо того, чтобы лезть за очередной валун, начинает водить фонарем вокруг себя. Он вдруг понимает, что находится здесь, под водой, далеко от берега, отнюдь не один.

Спустя минуту, тыкая во все стороны лучом света, он убеждается, что не ошибся. На краю освещенной части пространства внезапно возникает чей-то силуэт Свет от фонаря растворяется в подводной мгле и не позволяет разглядеть, что это такое, но аквалангист, заметив мелькнувшее в отдалении темное пятно, тут же приходит в волнение. Он почему-то ничуть не сомневается в том, что существо, которое прячется где-то рядом, в темноте, представляет для него опасность.

События под водой, если взглянуть на них сверху, с борта катера, выглядят странно. В глубине, будто отделенный от остального мира толстым стеклом, у самого дна, мечется луч фонаря. Самого аквалангиста уже не видно лишь иногда в мельтешении пятен можно различить контуры человеческой фигуры, от которой тянется вверх цепочка пузырей. Но вот сверху на круг света надвигается чей-то силуэт. Вокруг водолаза, постепенно сужая круги, плавает большая акула.

Как это часто бывает в Приморье, в природе происходят внезапные изменения. Туман, словно кто-то дернул за веревочку накинутое на воду покрывало, вдруг, словно театральный занавес, поднимается вверх. Теперь в прозрачном воздухе на фоне темных скал отчетливо видна белая точка - катер браконьеров.

- Вон они! – показывает Саня на противоположную сторону бухты. - Ну что, пошли? –  громко, не таясь, спрашивает он напарника. – Пора!

Трофимыч заводит мотор и сразу включает полный газ. Лодка, едва задевая корпусом волны, несётся к качающемуся на волнах судну браконьеров. Подняв фару повыше, Саня, шарит по морю пучком света. Вот, почти на пределе дистанции, доступной мощному фонарю, сверкает около скал белый борт. Трофимыч, чуть сбавив обороты,  тут же поворачивает к нему.

- Всё, – скалит зубы Саня. – Теперь не уйдут!

Аквалангисту под водой слышен шум приближающейся лодки, и он тут же выключает фонарь. Блики от прожектора, отражаясь от поверхности, отбрасывая вниз причудливые тени. Над головой у водолаза начинает урчать мотор. Струи взбитой винтом пены смешиваются с идущими из-под воды пузырями от акваланга. Акула, услышав шум двигателя, отворачивает в сторону.

До белого катера остаётся метров двести, когда за кормой у того вскипает бурун, и он, быстро наращивая скорость, начинает уходить в открытое море. Трофимыч, матюгнувшись, дёргает ручку, выжимая газ на полный.

- Не догоним! – прячась от летящих в лицо брызг за лобовое стекло, кричит он Сане. – У них "Хонда", сто лошадей.

- Пробуй! – орёт Саня. – К берегу его прижимай!

Он достает из бардачка ракетницу, взводит курок и, прикинув на глаз дистанцию, стреляет. Рассыпая малиновые искры, ракета, описав дугу, падает в воду, не долетев несколько метров до катера браконьеров.

Лодка с инспекторами мчится ему наперерез. С высоты птичьего полета погоня похожа на компьютерную игру. По черной поверхности, оставляя за собой белые усы бурунов, мчатся два судна. Одно –  прямо к выходу из бухты, второе ему наперехват.

- Бесполезно, - машет рукой Трофимыч. – Не возьмем. Сейчас из-за мыса выйдем. Волна начнется.

- Да, - опускается на сиденье Саня. - Ладно. Пойдем хоть водолаза подберём.

Некоторое время катера несутся параллельно. Едва они выходят за траверз мыса, как о борт «Прогресса» начинает бить гуляющая в море зыбь. Для больших судов такая волна не представляет никакой опасности, но для маленькой лодки это почти что шторм. Используя  свое преимущество в скорости, белый катер разворачивается носом к волне и, шлепая днищем о верхушки валов, быстро уходит от преследования в открытое море.

Убедившись, что им его не догнать, Трофимыч сбрасывает ход, разворачивается и направляется обратно в бухту.

У самого дна плавает аквалангист. Он слышал рев двигателей и понимает, что напарник сбежал. В призрачной, серо-голубой мгле вокруг ничего не видно. Неподалёку опять возникает быстро движущийся силуэт. Это вернулась акула: встревоженная возней наверху, она ведет себя осторожно и не спешит подходить к добыче вплотную.

Сверху раздаётся шум мотора. Лодка с инспекторами, сделав круг, подходит к тому месту, где  прячется аквалангист. Погоня за катером браконьеров закончилась безрезультатно, и для них наступает следующий, тоже, по-своему, интересный момент – охота на человека.

- Тут он где-то прячется, - крутит головой Саня. – Посветить?

- Зачем? Посидим. Ему всё равно скоро на поверхность вылезать. Кислорода в баллоне всего на час. Деваться тут некуда, до берега далеко. Всплывет, никуда не денется.

Аквалангист, озираясь, кружится в темноте, постепенно поднимаясь вверх. Вокруг него, то приближаясь, то вновь удаляясь на приличную дистанцию, плавает акула.

Трофимыч достает из-за пазухи сигареты, чиркает зажигалкой.

- Слышал новость? – спрашивает он у Сани. – В Максимовке человек исчез.

- Человек или браконьер?

- Там нынче все браконьеры.

- И куда делся?

- Исчез. Просто исчез.

- Как это так - исчез?

- Говорят, нырнул за трепангом, и нет его.

- Врут! – сплёвывает в воду Саня. – Так не бывает. Когда это было?

- Неделю назад.

- А где нырял?

- Где-то около нас. А где им еще нырять? В других местах они все дно чуть ли не зубными щетками  уже выскребли.

- Значит, свои его и кончили. Это у них борьба идет за сферы влияния. Тут же Саида территория. А он конкурентов не любит. Узнал, что кто-то без спроса в его владения влез, бах - и концы в воду.

- Да, - зевает Трофимыч. – Браконам тоже не позавидуешь. Гоняем мы их, протоколы составляем. А один хрен: что мы, что они – без штанов.

- Не волнуйся. Добудем мы себе еще штаны. Даже с лампасами… - смеется Саня. - Стоп! – замолкнув на полуслове, начинает он вглядываться в темноту. - Кажется, всплыл.

- Ты как кошка, - крутит головой старший инспектор.  - Видишь, что ли, в темноте. Где?

- Справа. Точно  фыркает. Давай на весла. Подгребай. Не дай Бог, нырнет. Может, у него воздух в баллоне еще остался. А так мы его тепленького, без шума и пыли возьмем… - видно, что процесс охоты на браконьера доставляет Сане явное удовольствие.

Лодка, поскрипывая уключинами, медленно скользит по воде. Поверхность моря, освещенная пробивающейся сквозь облака луной, матово отблескивает. Вот сбоку, пуская вокруг себя концентрические круги, качается среди волн какой-то тёмный предмет.

Всплыв на поверхность, аквалангист, опустив маску в воду, смотрит вниз, пытаясь разобрать в темноте, что происходит там, внизу. Прямо под ним скользит, как привидение, огромная акула. Заметив рядом с собой ее тень, человек растопыривает руки и, не зная, что предпринять, начинает крутиться на месте.

- Попался, голубчик! – Саня, перегнувшись через борт, хватает водолаза  за шиворот и рывком, как мешок с картошкой, выдергивает из воды.

За аквалангистом, который в руках инспектора трясется,  как тряпичная кукла, тянется привязанная к поясу веревка. Перевалив человека через борт, Саня хватает ее и начинает вытаскивать.

Но, будто зацепившись за что-то, капроновый шнур вдруг останавливается и затем резко дёргается вниз, да так, что едва не стаскивает Саню в воду. Тот изо всех сил тянет его на себя. Но веревка неожиданно ослабевает.

- Что за чёрт? – смотрит молодой инспектор на обрывок шнура.

- Что случилось? – спрашивает Трофимыч.

- Мешок оторвался.

- Как оторвался?

- Сам не знаю. Как будто ножом его отрезали. Эй, мурло, ты там один был?

Аквалангист, барахтаясь на дне лодки, кивает.

- Врёт, поди, -  Трофимыч, перегнувшись через борт, шарит рукой в воде.

Водолаз бубнит, пытаясь что-то сказать.

- Ишь, заволновался?– наклоняется к нему Саня и, чуть переместив вперед плечо,  тычет браконьера кулаком в нос. Голова у того дергается и отлетает назад, словно футбольный мяч.

- Жаль, кукуль уплыл, - вздыхает Трофимыч. – Тогда бы, считай, с поличным взяли. Ладно, хоть штраф выпишем. Здесь протокол составим? – спрашивает он напарника. - Или на базу  отвезём?

- Давай на базу, - отвечает Саня. – Вряд ли сегодня кто-нибудь ещё появится. Сиди, сволочь! – снова бьет он браконьера по лицу.

Маска для подводного плавания слетает у того с головы. Слизывая кровь из разбитой губы, человек отползает на середину лодки и, скорчившись на дне, с плохо скрытой ненавистью поглядывает на инспекторов. Он понимает, что в данный момент хоть кричи, хоть плачь, все равно  помощи ожидать неоткуда.

Трофимыч, матюгнувшись, заводит мотор. Урча двигателем, лодка разворачивается и направляется в сторону базы.

Ночь на исходе. Туман исчез. Похожая на огромный апельсин,  низко висит над гребнями сопок полная луна. Кривые линии спадающих к морю скал рельефно, словно обведенные черной тушью, прорисовываются на фоне  начинающего светлеть неба. У горизонта прячутся окаймляющие территорию заповедника острова. За ними видны огни проплывающего парохода.

Лунные блики, отражаясь от блестящей поверхности воды, пляшут в такт колыханиям волн.  Иногда на фоне серого неба тенями проносятся силуэты летучих мышей. Растительность на берегу кажется покрытой мерцающими углями, словно кто-то сгреб с ночного неба звезды и рассыпал их по земле. Это светлячки, кружа среди травы, начали свои летние игры. Звон цикад и кваканье лягушек буквально разрывают на части ночную тишину.

Метрах в ста от берега из-под воды фонтаном бьют пузыри. На поверхности моря появляется человек. Он в гидрокостюме, в руке у него фонарь. Сделав круг, аквалангист направляется к берегу. Подплыв к камням, он встаёт, задирает на лоб маску и осматривается. По характерному силуэту растущих на берегу деревьев можно определить, что это за место: в этой бухте возле мыса Льва в начале мая инспекторы задержали Мишку.

Ныряльщик, скользя ластами по камням, вылазит на берег и садится на камень. Подтянув за шнур мешок, набитый трепангами, он, выплюнув загубник, с облегчением вздыхает и с шумом начинает всасывать воздух. Дыхание у него хриплое, как у больного астмой: он провел под водой, на большой глубине, не менее часа.

За спиной водолаза со скалы сыпятся камни. Обернувшись на шум, тот нащупывает на поясе нож.

- Эй, кто там? – подождав с минуту, спрашивает он, обводя взглядом растущие у подножия скалы кусты.

По тусклому, будто искаженному с помощью специального вокодера голосу становится ясно, что это Сипатый.

- Не волнуйся! Свои! - из-за кустов с короткой двустволкой наперевес появляется Слава. - Ну как, удачно нырнул?

- Да так себе… - отпихивает аквалангист от себя мешок с трепангами. – А ты опять тут за грибами?

- Да нет, - Слава щёлкает предохранителем. – На этот раз по другому делу. Тебя жду.

- Зачем? – Сипатый, елозя задом, начинает медленно сползать к воде.

- Спасибо хочу сказать. За то, что ты меня бутылкой тогда не убил. Теперь надо должок вернуть. Так сказать, отблагодарить… - охотник поднимает ружье.

- Зря я тебя в печень отверткой не ткнул, - цедит сквозь зубы Сипатый и, не дожидаясь, пока стволы окажутся у него на уровне груди, прыгает в воду.

Возле берега мелко, едва по колено. Водолаз, шлёпая ластами, успевает сделать всего шаг, как, заставив умолкнуть цикад, грохочет выстрел. Аквалангист спотыкается, будто его ткнули палкой, и, взмахнув руками, плашмя падает в воду. Из пробитого баллона с шипением вырывается воздух. Движения водолаза становятся все слабее, шипение исчезает, начинают булькать пузыри.

Подождав, пока водолаз перестанет возить руками по дну Слава заходит в море и идет к нему. Услышав за спиной плеск шагов, аквалангист подает признаки жизни: из последних сил он приподнимается и пытается ползти.

- Куда, родной, подался?- пинает его Слава. - Все, приплыли, - подойдя к нему вплотную, он опускает ружьё и нажимает на спуск. Сверкнув в лунном свете осколками стекла, отлетает в сторону водолазная маска с разорванными тесемками.

Пос. Зарубино. По ул. Стадионной, при осмотре гаража, принадлежащего гр-ну Хатамову Аслану Ибрагимовичу, 1948 г. рождения, был обнаружен и изъят сухой трепанг в количестве 2344 шт. Обстоятельства уточняются.

                                                                                   Рапорт ОБЭП Хасанского РОВД

Седьмая глава - здесь.