ИА «Приморье24» начинает публикацию книги, в которой было предсказано нападение акул на приморцев
Книга повествует о том, что в Хасанском районе Приморья пропадают люди. В «Мысе Гамова» главное действующее лицо – акула-убийца, появившаяся в местных водах.
«Мыс Гамова» - книга, в которой было предсказано нападение акул на приморцев
Чего только не припишет себе глупость толпы, не имеющей никакого здравого понятия ни о природе, ни о Боге, смешивающей решения Бога с решениями людей, и, наконец, воображающей природу до того ограниченной, что она думает, будто человек составляет самую главную часть ее.
Бенедикт Спиноза. Богословско-политический трактат о свободе философствования. 1670 г.
Обложка книги
ГЛАВА 1
Стоит окинуть пристальным взглядом восточные территории некогда огромной, занимавшей шестую часть суши, России, и становится ясно, что нашей стране опять не повезло. Но на этот раз не с правительством или царем, не с экономикой и даже не с президентом. Проблема, увы, носит глобальный характер: нам не повезло с морскими течениями.
На востоке Приморский, или, как его раньше называли, Уссурийский край, если рассматривать месторасположение его исключительно географически - почти субтропики. Однако всем, кто живет на этой территории, такое сравнение покажется смешным или даже издевательским, и уж, конечно, абсолютно неправильным. Тем не менее, дело обстоит именно так: хребты Сихотэ-Алиня расположены на широте Крыма, а побережье Охотского моря почти совпадает по координатам с Киевом. Только вот на Украине зреет виноград, а на востоке России вместо садов - сплошная тундра. Чему удивляться: в Крыму, что бы там ни говорили про изменения климата, никогда не было (и не будет) сорокоградусных морозов. Поэтому именовать юг нашего Дальнего Востока субтропиками как-то не поворачивается язык.
Объяснение, отчего территории, так далеко простирающиеся на юг, остаются самым что ни на есть Севером, простое - морские течения. Эти процессы, имеющие огромное значение для климата на планете, непрерывно происходят на просторах Тихого океана. Впитав в районе экватора гигантское количество солнечной энергии, миллионы тонн морской воды постепенно перемещаются в более холодные районы, перераспределяя собранное тепло по поверхности Земли. По огромной дуге этот поток следует вдоль берегов Калифорнии в сторону Канады, попутно обогревая тамошние прерии и пляжи.
Вот почему в главном городе штата Аляска Анкоридже, от которого до Полярного круга рукой подать, в среднем зимой температура на пять градусов выше, чем в северной столице Российского государства Петербурге. И по тем же причинам сравнивать поселок Славянка, административный центр Хасанского района, с близкой ему по широте, но расположенной на другом конце Тихого океана Санта-Барбарой, также вряд ли имеет смысл.
Обогнув Северную Америку и растеряв там основную часть накопленной в тропиках солнечной энергии, сотни кубических километров воды попадают в морозильную камеру Берингова моря, где крутятся в экстремальных условиях некоторое время. В конце концов образуется новое, теперь уже очень холодное течение, которое опять уходит на юг, возвращая остывшую до температуры арктических льдов воду обратно в экваториальную зону. Но на этот раз его путь, увы, пролегает не у побережья Америки, а около близких и знакомых нам еще со времен экспедиции Витуса Беринга берегов.
Поэтому на русском Дальнем Востоке лишь южная часть Уссурийского края является местом, где граждане нашей великой страны имеют возможность искупаться в море. И хотя пляжная жизнь здесь сильно отличается от отдыха где-нибудь в районе Гавайских островов или архипелага Вануату, соотечественники с нетерпением ждут лета, надеясь хоть ненадолго попасть в эти места. С начала июля и до середины сентября по берегам заливов и бухт, в любом месте, хоть отдаленно напоминающая пляж, стоят палатки и горят костры. Тут отдыхают люди, прибывшие из Восточной Сибири, Хабаровска и, конечно, из населенных пунктов самого Приморского края.
Почему всем хочется попасть именно сюда, тоже понятно: сколько ни жалуйся на причуды климата, а поплавать в море все-таки хочется. Температура воды в заливах, окаймляющих юго-восток России, к концу июля достигает отметки двадцати шести градуса, так что она вполне подходит для морских купаний. Поэтому и рвутся в этот, тянущийся узкой полосой у стыка границ трех стран район, орды туристов.
Так что с процессом пляжного отдыха все более или менее понятно. А вот с прочими обстоятельствами местной жизни дело обстоит как раз наоборот. Если восточным рубежам России не повезло с морскими течениями, то Хасанскому району не повезло вдвойне. Будучи самым благополучным с точки зрения климата, он является одним из наиболее заброшенных и унылых медвежьих углов на территории и так изрядно обгрызанной со всех сторон, бывшей Российской империи. Хотя номинальное отношение к России эта территория еще как бы сохраняет, но реальное ее присутствие в какой угодно форме: экономической, политической или любой другой - здесь практически отсутствует. Для обитателей этих мест государство, в котором им суждено было родиться, - это одно, а они, население, вынужденное тут жить, - нечто совсем другое.
Первый раз территории, о которой идет речь, не повезло еще при царе, в те годы, когда Россия осваивала новые земли и закрепляла на них свое влияние. Во второй половине ХIX века здесь, на краю державы, срочно нужно было построить порт. Ничего удобней, чем южная часть Хасанского района, для этих целей на русском Дальнем Востоке не существует. Изрезанная глубокими, незамерзающими даже зимой (какой-никакой, а юг) бухтами; плоская, без перевалов и крутых сопок, поросшая маньчжурским дубом и высокой травой, равнина идеально подходила для создания грузопассажирского терминала. Кто знает, заложи мы тогда здесь крепость и оборудуй возле большой и удобной гавани порт, как бы выглядели сегодня эти земли. Расположенный в удачном месте, форпост России в Юго-Восточной Азии вполне мог стать чем-то вроде Гонконга или Сингапура, которые в те годы были мало кому известными колониальными поселками.
Но, как уже сказано, району не повезло. Волей генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева-Амурского порт решили строить во Владивостоке; куда как менее подходящем для жизни людей и нужд развивающейся промышленности месте. Преимущество там было лишь одно: бухту Золотой Рог гораздо сподручней оборонять от неприятеля, что и послужило основанием для принятия важного решения. И Транссибирская магистраль, дойдя до Тихого океана, уткнулась в бухту Золотой Рог, где на месте военного поста, которым командовал выдворенный впоследствии за беспробудное пьянство прапорщик Комаров, и был заложен порт.
Чуть позже, столкнувшись с необходимостью расширить свое присутствие на Дальнем Востоке, Россия была вынуждена построить еще одну железную дорогу, которая проходила уже по территории Китая. Но скоро, сообразуясь с новыми политическими обстоятельствами, КВЖД пришлось отдать в чужие руки, причем просто так, почти за бесплатно. Затем была еще одна попытка организовать параллельный транспортный поток - хорошо известный современникам БАМ. Как пели в комсомольской песне, «рельсы упрямо режут тайгу…». Вот они ее кромсали, ломали и уперлись, в конце концов, в тупик. Экономический эффект от «проекта века» оказался не просто никакой, а с отрицательным для дряхлеющей экономики Советского Союза результатом. Так что, кто знает, заложи в свое время славной памяти генерал-губернатор порт и крепость не на крутых сопках бухты Золотой Рог, а в районе бухты Посьет, был бы и у нас на Дальнем Востоке свой, соперничающий с Шанхаем, экономический центр.
Но не срослось. После революции генерал-губернаторов кого расстреляли, кого выгнали в эмиграцию. А спустя двадцать лет судьба сыграла злую шутку над «углом у трех границ» еще раз.
Дальневосточным рубежам СССР снова угрожал враг, уже выигравший у России в начале века сопровождавшуюся множеством унизительных поражений войну. Теперь коварный противник находился не за морем, а рядом, на расстоянии если не пистолетного, то как минимум винтовочного выстрела. Везде, куда падал взор бдительных советских пограничников, реял белый с красным пятном посередине флаг Страны восходящего солнца. Чему удивляться, к 1937 году японцы захватили не только Маньчжурию, но и соседнюю, тоже имеющую с нами общую границу, Корею.
Китай в качестве вероятного противника в то время никто в расчет не брал. Сегодня это кажется странным, но лишь потому, что мы плохо помним собственную историю. А надо бы знать, что в период русско-японской войны 1904-1905 годов боевые действия на суше происходили исключительно на землях нашего восточного соседа. Причем и русские, и японцы, перемещая стотысячными толпами войска и устраивая сражения, никакого разрешения у китайцев на это не спрашивали, да и вообще, внимания на присутствие местного населения в зоне боевых действий не обращали. Не то что как сверхдержава, а просто как самостоятельное государство, имеющее свой народ, свою землю и свою политику Китай в те годы никем не воспринимался.
Руководство СССР считало: каждая пядь земли на этом стратегическом рубеже должна быть использована для защиты Родины. От нападения с моря сушу прикрывали вкопанные в землю орудийные башни, снятые с броненосцев, уцелевших после Цусимы. Для отражения десанта вдоль побережья построили бетонные форты. Их гарнизоны знали: лучше умереть, чем отступить. Вдоль границы, которую непрерывно укрепляли, разместили войска.
Как всегда: когда все уверены, что конфликт по той или иной причине обязательно должен произойти, он и случается. Именно здесь, у трех границ, произошла первая серьезная стычка Красной Армии с войсками императора Хирохито. Но если год спустя, в Монголии, на реке Халхин-Гол, в качестве пробы сил обеими сторонами была проведена развёрнутая, с применением танков и авиации войсковая операция, то события, случившиеся в районе озера Хасан можно рассматривать исключительно как недоразумение.
Все началось с выстрела политрука Посьетского погранотряда лейтенанта Веневитинова. Трудно сказать, почему изрядно поддавший, судя по всему, храбрый пограничник решил пальнуть в мелькнувшую в сумерках фигуру. Скорее всего, кроме фляжки со спиртом, его храбрость подогрела внушаемая ежедневной пропагандой уверенность в том, что любому супостату, посмевшему приблизиться к нашим границам, мы обязательно дадим по зубам. Ведь и броня крепка, и танки наши быстры…
Последствия подвига ретивого политрука оказались непредсказуемы. Выстрел, сделанный почти наугад, уложил наповал японского то ли шпиона, то ли журналиста (в руках убитого и впрямь оказался фотоаппарат). После недолгого дипломатического «выяснения отношений», в ходе которого советская сторона отказалась принести какие-либо извинения за случившийся на границе инцидент, на позиции Красной Армии обрушился шквал огня. По прямому приказу из Москвы наши войска были вынуждены начать ответное наступление. Японская армия, отбив первое нападение, тут же перешла в контратаку. И понеслось!..
Нелепость того, что произошло, была очевидна для обеих сторон. Японские генералы прекрасно понимали, что изгнать Красную Армию им не по зубам. Да японцам это было и не нужно, императору пока, что называется, «за глаза» хватало оккупированной Кореи. Японские войска были переведены сюда из охваченных партизанским движением районов северного Китая вовсе не сражаться, а восстанавливать силы после карательных операций. И вдруг инцидент, который возник, можно сказать, из ничего, и перевернул с ног на голову все тщательно разработанные планы. В итоге случайный выстрел едва не обернулся полномасштабным вооружённым конфликтом, который, получи он дальнейшее развитие, мог иметь совершенно непредсказуемый характер.
Иллюстрация из книги "Мыс Гамова"
Каждая из сторон продемонстрировала раздуваемую истеричной пропагандой «волю к победе». На дворе бушевал массовыми расстрелами 1938 год, и свирепые чистки командного состава, которые практиковали менявшиеся один за другим наркомы НКВД, привели к тому, что приведенные к присяге новые командиры рот и полков в условиях реального боя проявляли вопиющую некомпетентность. Советские бомбардировщики бомбили собственные войска на высоте Заозёрной; красные командиры посылали танки через непроходимые (не только для техники, но и для обутых в кирзовые сапоги солдат) болота; плохо обученные правилам современного боя красноармейцы колоннами шли в атаку на пулемёты. Чуть позже, в 1941 году, такое «умение воевать» поставило Красную Армию чуть ли ни на грань физического уничтожения. Но в тридцать восьмом, слава Богу, обошлось.
Осознав всю бессмысленность продолжения боевых действий, командование приказало войскам отойти на исходные позиции. На правительственном уровне был сделан вид, что ничего чрезвычайного не произошло. Постреляли сгоряча, что ж, бывает.
После Хасанских событий судьба этого клочка земли была окончательно решена: его объявили закрытой зоной. Никаких промышленных предприятий здесь не строили, да они, с точки зрения военных, и не требовались. Ведь в случае конфликта любой гражданский объект все равно будет уничтожен, так что развивать здесь какое-то производство не имеет смысла. Впрочем, в этом тогда не было особой нужды: армию субсидировали щедро, и средств, которые выделяли на содержание размещенных на территории района воинских частей, с избытком хватало и для нужд местного населения.
На закате своего могущества СССР начал конфликтовать с тоже вроде бы коммунистическим, но теперь агрессивно настроенным к бывшему «большому другу» и ближайшему соседу, Китаем. После событий на острове Даманском укрепления вдоль границы подремонтировали, а саму ее по всему периметру окутали колючей проволокой. В долине речки Сидеми, где еще недавно охотник Янковский стрелял тигров и леопардов, построили новые, оборудованные по последнему слову военной техники, полигоны. Там днем и ночью бухали из пушек танки, и чертили огненными зигзагами небо ракетные установки «Град». Орудия вдоль побережья тоже расконсервировали. Несмотря на солидный возраст, мощные пушки были в полной исправности и в любой момент могли обрушить на врага начиненный взрывчаткой шестидесятикилограммовый снаряд. К середине 1980-х годов район превратился в одну большую, защищенную со всех сторон крепость, территория которой была до предела насыщена различными видами военной техники.
Кроме обычных видов вооружений имелся здесь и не имеющий аналогов среди других образцов средств уничтожения себе подобных строго секретный объект. На научной базе, расположенной на полуострове Гамова, изучали морских млекопитающих. Назывался этот испытательный центр на первый взгляд просто: биостанция. Кроме белух, нерп и сивучей имелся тут и свой «спецназ»: в огороженном высоким забором вольере жили огромные хищные дельфины, которых еще называли киты-убийцы, или косатки.
Чему обучали этих животных, кроме ученых, которые проводили с ними эксперименты, толком не знал никто. Въезд на территорию биостанции был закрыт. В те годы безопасность СССР была делом особой важности, так что военные секреты защищали от чужого глаза всерьез. Даже жители ближайших поселков, привлечённые для выполнения хозяйственных работ, перед тем, как получить пропуск, дающий право подойти к окруженным камерами внешнего наблюдения вольерам, подписывали в Особом отделе бумагу о неразглашении государственной тайны.
Деятельность же самих научных работников проходила в замкнутом режиме, под контролем органов КГБ. Хотя, если исходить из общих представлений о том, что требуется человеку для счастливой жизни, в те, овеянные романтикой советской бесхозяйственности времена, существование их на территории научной базы можно было назвать вполне счастливым. Сами ученые и их семьи жили в отдельных коттеджах, им платили приличную зарплату; их снабжали продуктами и дефицитными товарами. Вот только пребывание в условиях полной изоляции, среди одних лишь военных и «объектов исследования» иной раз не самым лучшим образом сказывалось на психике этих людей.
Как и положено, по поводу секретного объекта, который, хоть и окружен колючей проволокой, но находится под боком, среди местных жителей про биостанцию ходили самые разные слухи и легенды. Вечером за «рюмкой чая» обитатели поселка Максимовка, расположенного рядом, на берегу бухты Витязь, рассказывали друг другу про запретную зону всякие небылицы.
Болтали, будто у входа в бухту затоплен реактор от атомной подводной лодки, к которому проложен под водой специальный туннель. Все это сделано затем, чтобы прячущиеся на территории базы люди в белых халатах могли изучать возникающие под влиянием радиоактивного излучения организмы. По сравнению с выведенными в секретных лабораториях мутантами даже Змей Горыныч, про которого хоть точно было известно, как он выглядит, казался не страшным драконом, а так, обычной детской игрушкой.
Командованием военной базы эти слухи официально никак не подтверждались, но и не опровергались.
Иллюстрация из книги "Мыс Гамова"
Еще более необычные истории были связаны с обитателями дельфинария. Если про тюленей было известно, что их учат носить на спине и прикреплять к днищам кораблей ядерные заряды, то для чего готовят косаток, было покрыто мраком тайны. Наиболее осведомленные утверждали, что им вкалывают в мозг специальные препараты, чтобы они могли по электромагнитному излучению определять, где прячется под водой вражеская подводная лодка, или указывать положение спутников в открытом космосе. Не зря же военные больше всего возились именно с ними. Вначале «китов» было два, потом стало пять. Территория дельфинария постепенно расстраивалась, в холодильники чуть ли не вагонами складировали корм: крабов, минтай, китовое мясо, еще какую-то, упакованную в прочные картонные коробки, еду.
И тут грянула перестройка. После краха Союза державшееся на разворовывании социалистической системы оборонное великолепие мгновенно развалилось. Учёные, убедившись, что наука брошена на произвол судьбы, быстро покинули ставшие вдруг такими негостеприимными берега бухты Витязь. Военных судьба научной базы и тем более не волновала: после принятия российско-китайского постановления о демилитаризации пограничной зоны все войска с укреплявшихся сто лет рубежей были выведены всего за год. Какая, к чертовой матери, биостанция, пусть даже и строго секретная! Километры оборонительных линий стояли заброшенными, траншеи заполнялись водой, казармы и форты рассыпались в пыль после бушующих в межсезонье страшных лесных пожаров.
Ставшие никому не нужными «объекты экспериментов» распихали куда могли. Двух косаток подарили северным корейцам, белух отправили во Владивосток развлекать в океанариуме на набережной зевак. Остальных выпустили в море, лишь бы избавиться от прожорливых питомцев. Постройки и саму базу, включая уникальное, сделанное по спецзаказу, оборудование, растащили обитатели ближайших поселков, еще недавно боявшиеся даже приближаться к огороженному проволокой пространству. Часть сдали на металлолом, что-то бросили гнить во дворе: пусть лежит, глядишь, в хозяйстве пригодится.
Местных жителей тоже можно было понять: их постигла настоящая, не выдуманная, а - как в фильме ужасов, техногенная катастрофа. Долгие годы только одно занятие обеспечивало их средствами к существованию: обслуживание флотских и армейских подразделений. Как только воинских частей не стало, люди лишились каких бы то ни было источников дохода. Государство, щедро снабжавшее их все эти годы, бросило обитателей приграничной территории в прямом смысле слова на произвол судьбы. Чтобы не умереть с голоду, им пришлось искать любую возможность обеспечить своим семьям хоть какую-то, пусть не такую сытную, как раньше, но все-таки жизнь.
Ранней весной юг Хасанского района кажется иллюстрацией к рассказу о буднях Земли после ядерной катастрофы. Чёрные, выгоревшие от многочисленных пожаров склоны сопок с торчащими то там, то здесь развалинами оборонительных сооружений. Голые, прибитые ветром дубовые леса, по окраинам которых виднеются башни фортов с уткнувшимися вниз стволами танковых пушек - таков обычный, украшающий побережье пейзаж. Эта часть бывшей Российской империи стала вдруг никому, кроме самих ее обитателей, не нужна. Сопки и равнины Хасана отданы в распоряжение свор одичавших собак, стай ворон и шаек сформированных в хорошо организованные криминальные структуры браконьеров.
«Таким образом, берега залива Посьета начинают понемногу оживляться, и нельзя не пожелать здесь быстрого развития наших поселений. Этот залив есть едва ли не самое лучшее место для окончательного устройства порта на наших берегах Японского моря. Правда, он имеет в этом отношении сильного конкурента во Владивостоке, представляющем на первый взгляд большие выгоды, но при более подробной и беспристрастной оценки преимущества склоняются в сторону Посьета. Берега этого залива весьма плодородны и удобны для заселения, чего уж совершенно нельзя найти не только вблизи Владивостока, но даже и на всем полуострове Муравьева-Амурского».
Н.М. Пржевальский «Путешествие в Уссурийском крае» 1870 г.
Вторая глава - здесь.
