Владивосток, ИА Приморье24. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что движет людьми, надевшими погоны правоохранительных ведомств – полиции (а до поры – милиции), МЧС, таможенниками, сотрудниками уголовно-исполнительной системы, Следственного комитета, присной памяти «наркоконтроля»? Даже если не затрагивать несколько особняком стоящие прокуратуру (надзорное ведомство, как-никак!), новоиспечённую Росгвардию и – почти святое из святых – ФСБ…

Можно, да и нужно, конечно, говорить о служебном долге, верности Присяге и других «высоких материях». Можно и попроще: о стремлении к справедливости, торжеству законности, потребности в справедливом воздаянии тем, кто посягнул на Закон, а – попутно – на чьё-то имущество, здоровье, жизнь, наконец. А можно (что греха таить – все под одним небом ходим!) вспомнить про карьеру, звания, должности, — т.е. то, что в той или иной мере открывает двери к материальному достатку…

Конечно, в идеале всё должно находиться в разумном балансе, в выстроенной (причём каждый выстраивает её сам) системе приоритетов. И тут-то начинается самое интересное, когда мы не рассуждаем об абстрактном представителе Системы, а переходим к жизнеописанию конкретного homo sapiens, который волей тех или иных обстоятельств оказывается в этой Системе и тем или иным образом в ней себя ведёт.

Впрочем, хватит «философии» — перейдём к делу. Вернее, к телу – т.е. к конкретному персонажу, который нас интересует. По какой причине – позже. Это будет видно по ходу дела (ой, о чём это я? уголовное дело-то пока не возбуждено)…

Профессия – сыщик. А называют – «палач»?

Понятное дело, что интернет не позволяет (когда – к счастью, когда – к сожалению) узнать об интересующем человеке всё. С одной стороны, у каждого имеется конституционное право на неприкосновенность частной жизни, и его требуется неукоснительно (и даже – под страхом законного наказания за вторжение в эту сферу) его соблюдать. Но с другой, есть те сферы, которые делают так или иначе публичными области профессиональной деятельности человека. Даже относящегося к такой далеко не во всех деталях подлежащей огласке области, как деятельность правоохранительных структур. Конкретно – уголовного розыска. Ведь даже всё то, что показано в бесчисленных сериалах, приоткрывает многие, но (и это правильно!) не все стороны практики. То, что позволяет изобличать, а потом – и передавать в руки правосудия злостных нарушителей закона, — оно должно оставаться сугубо профессиональной тайной. Но некоторые вещи пытаться окутывать пеленой секретности – не только неправильно, но и незаконно. Догадались? Речь идёт о том, как, какими методами действуют иные правоохранители и за что их в связи с этим называют порой «правохоронителями». Ибо примеры тому – живые, ходят с нами (или за нами?) по одним и тем же улицам, дышат одним с нами воздухом, порой ездят с нами в одних и тех же автобусах…

Итак, будем знакомы. Наш сегодняшний персонаж — полковник полиции Шашков Сергей Владимирович. Тот самый, который время от времени оказывается на виду у вездесущей, но не везде проникающей, прессы, выкладывающей те или иные страницы жизнеописания во всемирную «паутину», делающую возможным читать про родное Приморье даже в горах Швейцарии, джунглях Бразилии или пустынях Намибии.

Более всего публикаций в интернете, темы которых затрагивают нашего персонажа, и в которых мелькает его имя, посвящены «приморским партизанам». При анализе этих материалов чаще всего можно найти откровения одного из них – Алексея Никитина. Именно его история, рассказанная, судя по всему, впервые одному публикатору [http://starshinazapasa.livejournal.com/411194.html] облетела затем многие ресурсы – уже в режиме перепечатки или весьма близкого к оригиналу переложения [http://311208.livejournal.com/197317.html; http://dubna.net/forum/viewtopic.php?p=539596; http://www.prof-police.ru/mvd-rossii/957-2012-06-14-14-03-51.html; http://www.prof-police.ru/old/index.php/2008-09-26-08-49-03/2009-12-23-08-08-34/957-2012-06-14-14-03-51.html; http://pn14.info/?p=127728]. На одном из ресурсов интернета тема даже облечена в литературно-художественную форму [https://www.proza.ru/2016/03/04/864].

Итак, при каких же жизненных ситуациях речь идёт о нашем персонаже? Посмотрим внимательно.

Сначала Алексей Никитин достаточно подробно раскрывает предысторию – повествует о том, что милиционеры в Кировском районе Приморья, вместо борьбы с наркобизнесом, сами промышляли возделыванием плантаций конопли и реализацией героина, о том, как крышевали этот промысел представители других госструктур, как он со товарищи боролся с этими безобразиями… Но всё это – «присказка». А «сказка» начинается с того, как он, Никитин, оказался под «прессом». В течение целых пяти лет (!) его там «убивали в этой милиции Кировской».

Интересующий же нас момент связан с появлением в посёлке Кировском начальника милиции Дальнереченска. «Когда всё это происходило, 29 июля 2010 года я явился сам в прокуратуру Кировского района с заявлением непосредственно обо всём этом, заявление содержало текст — чем занимаются сотрудники правоохранительных органов, то есть донести всё до власти», — это из слов самого Алексея Никитина, из того своеобразного интервью, которое он впоследствии полулегально дал, находясь в камере СИЗО. А тогда ему сказали, что необходимо подождать приезда из Уссурийска сотрудников ОРЧ-4 – для более детального опроса.

Когда же эти «долгожданные» прибыли, тогда всё и началось. «…приехали сотрудники ОРЧ-4, надели мне без разговоров наручники, увезли, три дня меня никто не мог найти, я три дня ночевал в отделе ОРЧ-4». Несколько далее Алексей Никитин продолжал: «Они меня вообще избивали конкретно. Вот когда меня сюда привезли во Владивосток — 29 июля 2010 года, когда я пришёл в прокуратуру Кировского района чтобы подать заявление, меня оттуда в три часа дня забрали ОРЧ-шники — привезли сюда во Владивосток, по дороге избивали, в Уссурийск ещё завезли на часик, избили конкретно, а когда сюда привезли, подняли на 9 этаж на Карбышева 4, на 9 этаже в кабинете… Зафиксировали наручниками, и всё, после этого надевали пакет на голову, я курил тряпку через противогаз, то есть мне надели противогаз, в шланг напихали тряпки, подожгли. Я астматик, я ни разу в жизни не курил, и меня вот этой тряпкой пытали, я этой тряпкой дышал на протяжении трёх дней…

Я все фамилии, всё знаю. Это были непосредственно ОРЧ-шники: Шашков Сергей, Резников Максим – это два ОРЧ-шника города Уссурийска, потом города Владивостока: Кудашов Алексей, это Незавитин — Евгений или Сергей его зовут, потом Шулуканов (Силиканов? – неразборчиво), его звать как меня. Непосредственно Кудашов там самый такой, который конкретно убивает. Если ты не соглашаешься с их позицией обвинения, которую они тебе заставляют подписать, ты им говоришь, рассказываешь: вот так вот сотрудники Кировского района делали, а они говорят: ты нам не неси тюрю давай, вот так подпишешь, так и будет. Типа нам невыгодна позиция, чтобы мы говорили о правоохранительных органах плохо… Они били, избивали, пытали, на шпагат меня сажали – разорвали мышцы на ногах. Меня там просто убивали три дня. Просто убивали… Чтобы я подписал то, что им выгодно».

Кстати, кто не знает – не так давно присяжные в Приморском крайсуде Никитина вчистую оправдали. Выяснилось, что никаких убийств Никитин не совершал.

Вот, в таком виде предстаёт перед нами персонаж нашего жизнеописания. Да, не один, да, — один из… Конкретно, вроде, и не указывается, что именно он сделал то-то и то-то. Но тот факт, что фигурирует с другими лицами, которые (можно в интернете покопаться – фрагменты и их биографий стали достоянием гласности в связи с такими обстоятельствами) «засветились» весьма конкретно, — это что-то да значит.

Когда это всё происходило? Память Алексея Никитина сохранила даты: 29 июля 2010 года его «забрали» в Кировке, а с 29 по 31 июля он провёл во Владивостоке, в ОРЧ-4. Как и другие действия сотрудников полиции. Хотя фамилия «Шашков» далее в тексте не фигурирует, но общий фон – достаточно колоритный, и с ним желательно тоже познакомить читателя (сразу оговорим, что тем, у кого проблемы со здоровьем, женщин в положении, малолетних детей и очень впечатлительных просим переключить внимание на другие материалы нашего ресурса).

Что же происходило, по описанию Алексея Никитина, с ним в кабинетах ОРЧ-4? Обратимся вновь к его интервью-воспоминаниям. Он «ночевал там на полу, пристёгнутый к батарее. У меня было только три часа отдыха, то есть я мог поваляться, отойти от ударов, от мешка на голове, от тока, от этого всего, всего три часа было… После продолжались опять пытки. Всю ночь я орал там. Меня ставили на окно на колени, говорили: ты сейчас улетишь, как и все остальные, кто отсюда падали, и мы спишем… И твоя жена, мы ей тоже накидаем – а она на тот момент беременна была – мы ей тоже накидаем, и она всю жизнь будет винить тебя».

На фоне всего этого отказ сотрудников ОРЧ в оказании медицинской помощи, вызове адвоката (не того, что ими предоставлен, а того, которого нанимали родители Никитина), во встречах с родственниками — другие издевательства (каково, допустим, съесть бумаги – жалобы на милиционеров – с кетчупом?) видятся куда мене значительными, хотя от этого не перестают оставаться незаконными.

Однозначно трудно сказать, какое участие принимал (да и принимал ли вообще?) Сергей Шашков в других действиях, но описание их уместно привести тоже. Так скажем, в порядке информации. Для создания общего настроения. «Да, пытали после этого. На протяжении года меня возили в ОРЧ-4, меня пытали здесь, и непосредственно СИЗО в этом тоже принимало участие… Я в карцерах пробыл больше четырёх месяцев, водой со шлангов поливали, это никому нет дела. Я просидел в первом блоке два года, там грибок этот черный… Я астматик, два года сидел там, а сейчас его закрыли, как не подлежащий содержанию человека. Там ужас, там все течёт, там водопады со стен. Там говно течёт, канализации нет. Непосредственно на днях меня перевели на подвал. Теперь я сижу на подвале. После спецблока мне здесь условия кажутся нормальными… Сейчас не холодно, так как на улице не холодно, а было холодно, да. Окна не закрываются до конца. Я один сижу, я до сих пор в одиночке сижу. Не раз были комиссии, много-много раз приходили, уполномоченный по соблюдению законности в исправительных учреждениях приходил из прокуратуры. Я жаловался, говорил им всё. Все, что они сделали, это один раз убрали прогулочный дворик».

Из зала – сюда! То есть, из зала суда…

Весьма характерным, даже можно сказать «характеризующим», видится эпизод, описанный на интернет-ресурсе «Русь сидящая» Натальей Фониной [http://zekov.net/?p=6558]. В нём непосредственно фигурирует Сергей Шашков, и приводится описание его действий в рамках расследования уголовного дела «приморских партизан». Рассмотрим этот момент поподробнее.

Начинается описание с того, что о применении пыток заявляли все шестеро «приморских партизан», оказавшихся на скамье подсудимых, но, по их словам, объективной проверки по их заявлениям никто не провёл. А заявлять было о чём. Ведь в одном из судебных заседаний Владимир Иллютиков рассказал о том, что при проведении допросов после задержания к нему применяли физическое насилие. И на эту тему в ходе судебного заседания произошёл следующий диалог (процитируем по указанному интернет-ресурсу):

«– Мне надевали на голову целлофановый пакет и, перекрыв поступление воздуха, лишали возможности дышать, – сказал Владимир Иллютиков, – меня ставили на растяжку, заставляя длительное время стоять на шпагате, отчего я испытывал невыносимую боль в ногах. Я дал показания, не соответствующие действительности. Я понимал, что если я сообщу обо всем адвокату, то сотрудники продолжат пытки и мучения начнутся снова. В допросах принимал участие С.В. Шашков. Один из сотрудников, который сейчас находится в ФКУ, также применял ко мне пытки, и я могу опознать его.

– Вы знали на тот момент, что С.В. Шашков является потерпевшим по данному уголовному делу? – спросила адвокат Нелли Рассказова.

– Я знал, что данный сотрудник был ранен в ногу [подробности этого происшествия описаны на интернет-ресурсе http://www.vostokmedia.com/n77081.html. — прим. ИА «Приморский репортёр»].

– Было ли вам известно с 11 июня по 1 августа, что вы являетесь потерпевшим по делу? – адресовала свой вопрос адвокат Нелли Рассказова потерпевшему оперуполномоченному С.В. Шашкову. – Было ли вам известно, что, являясь потерпевшим, вы не могли участвовать в оперативно-розыскных мероприятиях, которые велись по данному уголовному делу? В том числе, вы не могли участвовать в допросах кого-либо из подозреваемых или задержанных?

– Если бы мне было не положено, то я бы с ним не общался, – невозмутимо ответил С.В. Шашков. – Я просто разговаривал с Иллютиковым два раза. В кабинете присутствовал другой человек…»

Диалог на этом месте был прерван судьёй по причине «снятия вопроса». По какой такой причине? Бог знает. Видно, была она, причина эта.

Понимая это, адвокат Алексея Никитина Нелли Рассказова настаивала на том, чтобы потерпевший вспомнил дату, когда он беседовал с Иллютиковым. Утверждение адвоката о том, что она там видела Шашкова, очень важно. Поскольку общение потерпевшего, который является сотрудником милиции, с подозреваемым и с обвиняемым запрещено законом, на чём адвокат акцентировала внимание суда. «Открытое отношение к данному оперативному сотруднику» со стороны судьи уж очень оказалось заметным.

Адвокат Рассказова, обращаясь к судье вопрошала: «Вы говорите, зачем мы его якобы ругаем, а у меня имеются официальные ответы, которые опровергают всё то, что говорит данный оперативный сотрудник. Этот человек стоит перед нами и даёт, считаем, ложные показания, что он, являясь потерпевшим на момент 11 ноября, не знал, что нельзя общаться с подозреваемыми по уголовному делу…»

Судья попытался было повернуть диалог в иную сторону, говоря о том, что «у нас предмет судебного разбирательства другой. Мы не говорим, нарушил ли закон С.В. Шашков. У нас не процесс в отношении Шашкова. А если вас что-то не устраивает в действиях председательствующего судьи, то вы можете заявить отвод, и мы его рассмотрим».

На это адвокат Нелли Рассказова парировала: «Согласно Постановлению Пленума Верховного суда РФ от 2009 года, нарушения в ходе предварительного следствия рассматриваются одновременно с основными обстоятельствами уголовного дела. Защитник может жаловаться отдельно в порядке статьи 125 УПК РФ, однако у него есть право задавать вопросы, касающиеся предварительного следствия и непосредственно обстоятельств уголовного дела. У нас стоит вопрос об исключении явки с повинной Алексея Никитина. Потому я задаю вопрос, например, мог ли С.В. Шашков, являясь потерпевшим, осуществлять сопровождение задержанного Алексея Никитина?»

Вопрос о явке с повинной Никитина, в самом деле, — один из наиболее принципиально важных в процессе «приморских партизан». И тоже имеет непосредственное отношение к нашему персонажу. Ведь после его сопровождения, как отметила адвокат, на тех листах бумаги, на которых исполнена явка с повинной, появились следы крови. Поэтому для стороны защиты было бы полезным выяснить, на каком основании данное должностное лицо сопровождало подзащитного Алексея Никитина.

Второй вопрос адвоката был связан с тем, что она «видела потерпевшего потом в городе Арсеньеве, когда явка с повинной уже была написана, все допросы и воспроизведение показаний на месте были проведены». При этом указала, ссылаясь на слова подзащитного, что Шашков хотел заставить его переписать явку с повинной на чистых листах бумаги. И далее – реплика Нелли Рассказовой: «Данный потерпевший оперативный сотрудник, со слов моего подзащитного, пытал его разными методами. И поэтому мы хотим выяснить, что на момент 13 сентября 2010 года оперативный сотрудник Шашков делал в Арсеньеве? Я полагаю, что безнаказанность противоправных действий в отношении подозреваемых и обвиняемых со стороны оперативных сотрудников приводит к плачевному итогу».

Судья возразил, сказав про проведение проверки по вопросу об отбирании явки с повинной.

Дальнейший диалог легче процитировать, чем пересказывать, ибо более колоритно показывает позиции сторон — Сергея Шашкова и адвоката Нелли Рассказовой:

«– То, что они говорят, что кого-то там били, – сказал С.В. Шашков, – то просто отовсюду получалась информация.

– В законе нет прямого запрета по поводу способов ее получения.

– Свидетель не ответил на мой вопрос, – возмутилась адвокат Нелли Рассказова. – Он, как в первом классе, говорит, что явка с повинной – понятное дело, но вы сами тоже не ангелы. И ещё считает, что в законе должно быть прямо написано, что бить нельзя, это уж извините». Словно не существует правовых норм по поводу запрещённых методов следствия и недопустимых доказательств, как и указания в Конституции на то, что никто не может быть подвергнут нечеловеческому обращению. А может, кому-то нужны персональные на то предписания?

От них не добивались – их добивали?

На том, какими способами, методами пользовались сотрудники ОРЧ-4 при проведении «следственных действий» при работе по делу «приморских партизан», построен материал интернет-ресурса «Дебри-ДВ» [http://www.debri-dv.ru/article/6078].

Непосредственно об участии в этих действиях Сергея Шашкова говорится немного – в цитате из реплики адвоката Алексея Никитина Нелли Рассказовой. Этой реплике предшествовало ходатайство к суду об исключении из материалов дела протокола явки с повинной как недопустимого доказательства: наличие на бумаге пятен бурого цвета, похожих на кровь, как-то не стыкуются с понятием о допустимости доказательств. Ни о добровольности, ни о законности их получения речи, судя по всему, нет и близко. Да и отсутствие в документе данных, удостоверяющих личность Алексе Никитина, — тоже о многом говорит. А что касается ходатайства Нелли Рассказовой о приглашении в судебное заседание (бывшего) начальника ОРЧ-4 Миляева, где, по её словам, пытали Алексея Никитина, то реплика очень характерна: «Сначала он пришёл в прокуратуру Кировского района, чтобы дать показания о милиционерах, крышующих конопляные поля. В прокуратуре Кировского района его допрашивал следователь Атрощенко, которого, считаю, нужно допросить в судебном процессе – может быть, он расскажет, каким образом сотрудники ОРЧ-4 похитили Алексея Никитина из прокуратуры на глазах у родственников и многих людей. Думаю, что следует допросить в судебном процессе подполковника милиции Шашкова и оперуполномоченного Незавитина, который оформил протокол явки с повинной. Я полагаю, что могли бы многое сказать свидетели Г. и О., участвовавшие в качестве понятых при составлении протокола проверки показаний на месте».

Как указывала на судебном заседании адвокат Рассказова, её подзащитного начали избивать прямо в машине – по ходу движения в Уссурийск. Потом продолжили пытки в тамошнем подразделении ОРЧ-4. Наконец, доставили во Владивосток, где устроили очередную экзекуцию. При этом даже не озаботились подумать о логике действий: о какой добровольности и прочем можно говорить, если задержанный оказывается в незнакомом городе среди ночи, если даже до того не знал, где в краевом центре находится эта ОРЧ?

В описании других процессуальных нарушений по делу «приморских партизан» фамилия и иные данные Сергея Шашкова не фигурируют.

Резонный вопрос адвоката о том, что даже два года спустя после обращения её подзащитного – жалоб на пытки – никто никаких проверок не провёл, тоже, как можно понять, иных участников судебного процесса ни на какие действия не вдохновил.

Нелирическое отступление первое: об общей ситуации

Не растекаясь «мысию по древу» («мысь» — по-старославянски – соответствует современному слову «белка»), можно привести ряд ссылок на интернет-ресурсы, которые раскрывают глаза на ту практику, которая сложилась в подразделении, где проходит службу офицер полиции Сергей Шашков. Начнём с тех событий, которые приобрели, как минимум, всероссийскую огласку: о том, как работают с подследственными в ОРЧ-4, рассказывали (а в видеоматериалах – и показывали) те, кто знаком с делом Виктора Коэна [https://vk.com/videos-110640595]. Обсуждение этой темы шло и в форумах типа такого [http://forums.drom.ru/vladivostok/t1152235882-p23.html].

Другая нашумевшая тема – расследование убийства в Дальнегорске, совершённого в канун второго тура выборов мэра. В этом процессе в качестве одного из подследственных фигурировал Александр Федотов, и опять всплывала информация о применяемых к нему пытках всё в том же подразделении уголовного розыска [http://izvestia.ru/news/394697; https://rg.ru/2007/03/27/reg-primorie/fotianov.html].

Развёрнутый – без малого на 25 минут времени – видеоматериал предоставлен правозащитниками [http://newsbox24.tv/novosti/obwestvo/vo_vladivostoke_pravozawitniki_zayavili_ob_izdevatel_stvah_na_podozrevaemymi_v_orch_na_karbysheva/]. Он снят в 2015 году, когда к членам Общественной Наблюдательной Комиссии Приморского края, имеющим мандаты Общественной Палаты при Президенте РФ, ежедневно поступали жалобы на действия сотрудников ГУФСИН, а также на работу ОРЧ-4 г. Владивосток, ул. Карбышева.

Достойным внимания – как характеризующий обстановку в этом, как можно понять, «правоохранительном» застенке могут быть и другие материалы [http://www.rusadvocat.com/node/645; http://prosvetrus.livejournal.com/103668.html].

Такие – «своих не бросают!»

Да уж, не жизнеописание, а какой-то новый вариант «этюда в багровых тонах» получается. Неужели всё так печально и грустно в биографии нашего персонажа? И нигде и никак он более не встречается?

Оказывается, есть и иные данные, тоже характеризующие Сергея Шашкова, ставшие (возможно, против его воли) достоянием гласности. Эпизод, описанный в ««Новой газете» во Владивостоке» [http://novayagazeta-vlad.ru/276/obshhestvo/karera-ili-zhizn.html] в 2015 году, не такой уж и «свежий» (события имели место в 2008-м), но очень уж ярко характеризующий человека, не просто облечённого властью, но пытающегося эту власть употребить явно не на благое дело.

Описываемый инцидент – ДТП с погибшим человеком – произошёл под Уссурийском незадолго до Нового года: водитель Алексей Титоренко за рулем «УАЗа» сбил пешехода — 73-летнюю Валентину Рудневу, переходившую дорогу по пешеходному переходу у автобусной остановки. Тело женщины оказалось отброшенным на полосу встречного движения и за пределы пешеходного перехода, где её, упавшую на проезжую часть, переехал автомобиль «ВАЗ», не успевший остановиться. Водитель – в момент аварии прапорщик милиции, младший оперуполномоченный отдела по раскрытию убийств ОРЧ-4 по линии уголовного розыска УВД ПК. Вместе с ним в машине находились сослуживцы — Сергей Шашков и Роман Прасков (замначальника «убойного» отдела и оперуполномоченный – соответственно). Как отмечено в материале, «именно Сергей Шашков — старший офицер МВД, руководящий сотрудник правоохранительных органов — не жалел своей фантазии в целях обеления своего подчиненного». Почти пять лет длилось расследование, в ходе которого, в частности, выяснилось, что С.В. Шашков «пытался воспрепятствовать» направлению на медосвидетельствование сотрудника-водителя Титоренко А.М. Более того, озвучил на процессе версию про двигавшийся навстречу «КамАЗ», который якобы сбил потерпевшую, отбросил на «УАЗ» и т.д., говорил про то, что женщина переходила не по переходу, а в стороне от него… И это при том, что и данные экспертиз, и свидетели опровергали все эти доводы Сергея Шашкова. Виновник ДТП получил по приговору два с половиной года колонии-поселения. Но «никаких выводов, частных определений суда либо веских дисциплинарных мер к его руководителю Сергею Шашкову принято не было, хотя, по сложившейся практике, в последние годы случались серьёзные взыскания начальникам структур МВД, чьи подчинённые совершали пьяные ДТП или иные правонарушения. К показаниям старшего офицера МВД Сергея Шашкова суд просто «отнесся критически», не расценив как лжесвидетельство», как отмечала «Новая газета». Можно вспомнить немало примеров, когда обычные граждане (не «сотрудники») были наказаны за аналогичные преступления более сурово, а тут… Наличие ««страховки» в виде мундира с «корочками»» показывает, что для таких, как Шашков, «защитников» «своя карьера ценнее, нежели здоровье и сама жизнь граждан. Но именно такие люди в нашей стране представляют государство и обладают властью, часто — решающей чужие судьбы. Люди, у которых «отмазывание своих» возведено в принцип, пусть даже ценой чужой беды, здоровья или самой жизни». Что называется, и не поспоришь…

Про жильё, жульё и доблестных сыщиков

Другой эпизод – другие обстоятельства, но наш персонаж — как тот пострел, который везде поспел. На сей раз его им оказалось связанным с квартирными аферистами [http://www.arsvest.ru/archive/issue987/economy/view24253.html]. История сия описана в 2012 году. Но – тоже колоритная, под стать остальным.

Жил да был в Уссурийске Олег Сауцкий. Как отразила ситуацию газета «Арсеньевские вести», «Сначала некие Мизенко и Щуклин пытались незаконным образом отобрать у него квартиру. Потом Олега нашли мёртвым возле озера. Покусившиеся на квартиру решили подставить сводного брата убитого – Игоря Косача. Именно его и обвинили в убийстве».

Понятно, что если случилось убийство, — стоит ждать появления оперов из ОРЧ-4. И, в самом деле, на определённом этапе расследования они были тут как тут. И, скорее всего, не без их участия сводный брат убитого – Игорь Косач, — инициировавший розыск пропавшего было брата, оказался основным подозреваемым, а потом – и обвиняемым по делу. И «к расследованию уссурийских коллег подключились сотрудники ОРЧ-4 г. Владивостока (?) – Шашков, Резников и Савонтов».  В описании этого процесса ест упоминание о том, что Косачу (с его слов – в многочисленных жалобах) надевали на голову пакет, перекрывая кислород и били, чтобы заставить сказать то, что нужно было полицейским, и состряпать «обвинение». Итог – всё та же «явка с повинной». Хотя буквально «через несколько часов он говорил следователю, что сотрудники ОРЧ-4 применяли к нему недозволенные методы расследования. Также он утверждал, что написанное в явке с повинной является абсолютным бредом, потому что он не убивал брата. И. Косач требовал привлечь к ответственности милиционеров, пытавших его. Всего за время следствия им написано около ста жалоб».

В материале «Арсеньевских вестей» приводится реплика адвоката Нелли Рассказовой, включающая в себя такой фрагмент: «Группа ОРЧ-4 под руководством Шашкова выезжает в Уссурийск для проведения допроса задержанного Игоря Косача. При этом Шашков, согласно своей должностной инструкции, является начальником по раскрытию убийств, вызвавших большой общественный резонанс!» Между тем, это уголовное дело считалось делом местного масштаба. Так зачем же «краевым» операм было «отбирать хлеб» у уссурийских коллег?

Такой же, если не большей, загадкой стал целый ряд фальсификаций в уголовном деле. Противоречие между данными следствия и выводами судмедэксперта о способе причинения  смерти —  одна из них. Да и сам-то акт СМЭ – без детализации, только с выводами, без описания и анализа причинно-следственных связей.

За какой-то надобностью подследственного Косача перевезли из Уссурийска в Михайловку. И туда  поехал Сергей Шашков.  За очередной «явкой с повинной», по части получения коих он зарекомендовал себя как хороший специалист, или за чем-то еще? Но тут возникает противоречие: судмедэксперт утверждает одно, а в явке с повинной – всё описано совершенно иначе. Посему – логичен вопрос в материале «Арсеньевских вестей»: «Суд уверяет, что он запутывает следствие, и на это не стоит обращать внимания. Но зачем ему врать, если он решил во всём сознаться, чтобы облегчить наказание?»

Странная методика ведения следствия – по принципу «здесь помню – там не помню» — привела к тому, что фактически всё обвинение Игорю Косачу было выстроено исключительно на его явке с повинной. Газета «Арсеньевские вести» задаётся вопросом – какое отношение имеет рядовое убийство к квартирным аферистам, на которых жалуется Косач? И какое отношение ко всему этому имеет ОРЧ-4, в полномочиях которого нет раскрытия «обычных», то есть, рядовых убийств. Вопросы, конечно, со стороны «Арсеньевских вестей» весьма интересные. И пока остающиеся без ответов…

На хорошем счету у руководства (второе нелирическое отступление)

Интересное дело получается. Сколько б ни было «пятен на мундирах», о которых мы вели речь (вся, казалось бы, компрометирующая информация, могла бы не раз побудить ОРЧ собственной безопасности УМВД России по Приморскому краю обратить внимание на «чистоту рядов» ведомства, а прокуратуру Приморского края, — как минимум, провести проверки, по результатам которых Следственное управление Следственного комитета России по Приморскому краю вполне могло бы возбудить даже не одно уголовное дело), а всё – как с гуся вода…

Если даже и писала в прошлом году ««Новая газета» во Владивостоке» [http://novayagazeta-vlad.ru/281/obshhestvo/yavochnaya-povinnost.html] про своеобразную «явочную повинность», установленную иными полицейскими по отношению к обвиняемым в совершении тяжких и особо тяжких преступлениях граждан, то всегда могут быть отдельные сотрудники, участь которых сопоставима с ролью пресловутого «козла отпущения». Мол, этот или эти – не справились, превысили полномочия и т.п. и т.д. А в остальном – как в песенке про маркизу: «Всё хорошо, всё хорошо».

Поэтому-то и наш персонаж, вкупе с теми, кого не называли разве что заплечных дел мастерами (вспомним Высоцкого: «Ещё не вечер, капитан, ещё не вечер!»), — на хорошем счету у руководства: «…Кроме Хана, попавшегося на мошенничестве, все прочие фигуранты жалоб: Кудашов, Шашков, Мун, Дунаев и другие — легко проходили всякие проверки, оставались на прежних должностях или делали дальнейшую карьеру. Даже когда речь шла о побоях арестантов, перевозимых под конвоем из СИЗО и обратно, то лиц, причинивших побои, никогда не удавалось установить. А о том, что побои и пытки — реальность, а не вымысел, свидетельствуют не только жалобы и медицинские заключения, но и попытки суицида даже «авторитетных» сидельцев… «Поколоть» и сломать таких персонажей, переживших криминальные войны 90-х, надо еще уметь — и, оказывается, в отделе «на Карбышева» такие умельцы есть. Но установить законность в государстве незаконными методами невозможно — это факт, как говорится, исторический. И если милиция, а затем и реформированная полиция в России во многих сферах давно действует методами сомнительными и кровавыми, то вряд ли такую замену можно считать победой над преступностью — став «полицией», бывшая «милиция», похоже, обложила граждан «явочной повинностью»…»

Впрочем, даже такие жёсткие «предъявы» со стороны прессы – не повод вешать носы. Вполне можно показать обывателям, что всё не только не плохо, но даже очень хорошо. Есть повод – можно и раструбить на весь белый свет о героизме сотрудников «убойного отдела» [http://www.newsvl.ru/vlad/2009/11/26/nagrada/]. Тогда, в ноябре 2009 года, приказом МВД России начальник оперативно-розыскной части №4 по линии уголовного розыска Андрей Миляев и оперуполномоченный Андрей Тейхреб были награждены Почётной грамотой МВД России, а Сергей Елистратов – удостоен медали «За доблесть в службе». Опера получили награды «за активную работу по предупреждению и раскрытию преступлений, проявленные при этом высокий профессионализм, инициативу и находчивость». Что ж, герои – они и в Африке герои. Тем более, если не «засветились» в каких-либо скандалёзных процессах, где «профессионализм, инициатива и находчивость» смотрится несколько иначе с позиций уголовного закона.

Завершить же столь пространное описание хочется интересным комментарием от «рупора» полицейского ведомства Приморья – пресс-службы УМВД России по Приморскому краю [http://primamedia.ru/news/vladivostok/25.06.2012/212703/politsiya-primorya-na-orch-4-zhaluyutsya-tolko-te-kogo-obvinyayut-v-tyazhkih-pre.html]. В официальном комментарии по поводу вышедшего в эфире телеканала «Дождь» сюжета, озаглавленного «Пытки на службе закона» (там ОРЧ-4 была названа «пыточной камерой») говорится, что обвинения в силовом методе выбивания признательных показаний в оперативно-розыскной части №4 во Владивостоке приморские полицейские назвали вымыслом. Силой заставлять арестованных давать показания бессмысленно, так как они не являются основанием для вынесения приговора. Теоретически – да. А, вот, фактическая сторона вопроса – требует изучения. И, естественно, выводов, в том числе – и предписываемых законодательством.

Насчёт «клиентов» ОРЧ-4 – можно согласиться, что, в основном, это тот ещё контингент. Но, вот, то, что подписанные под давлением «бумаги» не станут основанием для вынесения обвинительных приговоров, — порой верится с трудом…