Владивосток, ИА Приморье24. 13 февраля в Тверском суде Москвы пройдёт предварительное слушание по делу бывшего мэра Владивостока Игоря Пушкарева. Накануне в прямом эфире радио «Лемма» с Андреем Калачинским действующий адвокат Алексей Клёцкин  высказал свою позицию по поводу предъявленных Игорю Пушкарёву обвинений.

Полную расшифровку радиоэфира предоставляет РИА VladNews.

Андрей Калачинский: 13 февраля, в Москве, в Тверском районном суде, начнутся предварительные слушания по делу бывшего мэра Владивостока Игоря Пушкарёва, а также бывшего директора компании «Востокцемент» Андрея Пушкарёва и экс-директора МУПВ «Дороги Владивостока»  Андрея Лушникова. Сегодня я хочу напомнить вам основные противоречия этого дела, «канву» этого дела. Нужно быть готовым к тому, что в Москве 13 февраля будет происходить. Они там плохо знают Владивосток: все перипетии, все подробности. А мы здесь всё-таки должны разбираться в том, за что арестовали нашего мэра и что пытаются ему поставить в вину. Отмечу, что это московское разбирательство будет проходить на фоне своеобразных судебных процессов, которые прошли везде по стране. Напомню, не так давно во Владивостоке закончилось дело по обвинению бывшего руководителя «Приморской краевой аптеки» Василия Сысойкина в том, что он нецелесообразным способом тратил, или присвоил 140 миллионов рублей. Он был «в бегах», потом был задержан. Два года шло следствие и сам процесс. В итоге, он получил два года и, так как эти два года он отсидел, то в зале суда он практически и был отпущен. Прокуратура была недовольна. Она просила 9 лет.

Также на этом фоне в Иркутске закончился другой процесс над людьми, которые, в своё время, место этилового спирта использовали метиловый яд для того, чтобы приготовить чудесный популярный напиток под названием «Настойка боярышника». Погибло 70 человек. Фигуранты этого дела получили от двух лет, кто-то даже условно.

Я не сомневаюсь, что в каждом случае судьи вынесли законный приговор. Но насколько он справедлив?

Сегодня в эфире эксперт по судебным делам, эксперта по юридическим сложностям Алексей Клёцкин.

Алексей, а в чём, собственно, обвиняют Игоря Пушкарёва? Насколько я помню, за злоупотребление полномочиями. Что это такое?

Алексей Клёцкин: Вы знаете, формулировка стороны обвинения таким образом изложена, что Пушкарёв обвиняется в злоупотреблении должностными полномочиями. Это означает то, что он, имея используемые им полномочия, не выходя за их пределы, осуществлял те действия, которые прописаны в законодательстве и входят в компетенцию главы города, но, при этом, совершил действия, которые причинили некий ущерб кому-то. Но здесь есть сразу несколько моментов, которые обращают на себя внимание: во-первых, ущерб как таковой, на сегодняшний день, мы обозреть и «пощупать» своими руками не можем. Ни иска не существует о взыскании этого долга, ни каких-либо иных материальных претензий.

Андрей Калачинский: Первое, за что следствие «вцепилось» в деле нашего бывшего мэра. Оно сказало: «Игорь Сергеевич, ты так руководил городом,  так руководил подведомственным предприятием МУПВ «Дороги Владивостока», что нанёс ущерб бюджету, потому что ты закупал по завышенной цене всё. И этот ущёрб в какую-то сумму определяется». Там какая была сумма?

Алексей Клёцкин: Была проведена экспертиза. Сумма была. Изначально это было около 200 миллионов. Потом её поднимали. Дошло до 800 миллионов в разные периоды.

Андрей Калачинский: Если есть ущерб, то есть и организации, которые этот ущерб и понесли. Изначально потерпевшей стороной выступала администрация Владивостока. Потом прошло два-три месяца, или полгода. Даже больше. И выяснилось, что городская администрация сообщила, что ущерба-то и нет.

Алексей Клёцкин: Дело даже не в этом. Сама администрация, по мнению следствия, могла говорить всё что угодно, и где-то, может быть, не признать ущёрб руководителя. Но здесь гораздо интересней: само следствие отменило постановление о признании администрации потерпевшей.

Андрей Калачинский: Но изначально администрация говорила, что не считает себя потерпевшей. А следствие говорило: «Мы вам сейчас насчитаем». Это было весной прошлого года.

Алексей Клёцкин: Об отмене постановления о признании администрации Владивостока потерпевшей стороной. Смотрите, нет самого заявления, нет потерпевшего. Нет постановления о признании потерпевшей стороны, нет иска о взыскании ущерба. Можно было бы говорить, что администрация «плохая», не принимает ничего. Но право предъявить иск есть также и у прокурора. И за всё это время нет иска от прокурора. И мне понятно, почему его нет. Потому что невозможно юридически сформулировать требования о взыскании ущерба, которого фактически нет. И мы это понимаем.

Андрей Калачинский: Хорошо, администрация города, условно говоря, это бывшее место работы, где остались «подельники» Игоря Пушкарёва, которые говорят, что «они будут защищать его до конца, иска они не признают». Но тогда, по-моему, иск перекинули на МУПВ «Дороги Владивостока». Это предприятие тоже говорит: Извините…

Алексей Клёцкин: Тут не надо быть экономистом и бухгалтером, чтобы понимать: если тебе поставили материал, и ты за него не заплатил, то ты получил прибыль, а не убытки.

Андрей Калачинский: Но тебе хотели нанести убытки в размере около 800 миллионов. А потом простили долг. Можно же и так посчитать?

Алексей Клёцкин: Можно и так посчитать, если действительно был доказан умысел, что в момент совершения этих деяний, лица планируют в последующем этот ущерб причинить. Но задолго до возбуждения уголовного дела этот долг был, меры к его взысканию группой компании «Востокцемент» не предпринимались. И более того, по ряду поставок уже прошёл срок давности для взыскания. Фактически, это было прощение долга ещё до возбуждения уголовного дела.

Андрей Калачинский: Это долг накапливался на протяжении четырёх-пяти лет.

Алексей Клёцкин: Это же не в один день произошло, не на ровном месте. Это идёт ещё с периода Саммита АТЭС. На тот период я работал в органах Прокуратуры, совершая надзор, в том числе, и в этой сфере. Мы выезжали на объекты, смотрели. Но тогда я работал уже в Прокуратуре Владивостока. И я помню тот ажиотаж, который был вокруг этого мероприятия: нужно было сделать вовремя, качественно, не допустить срывов. На мой взгляд, город с этой задачей успешно справился во многом благодаря такому подходу. Группа компании «ВостокЦемент» поставляла материалы, по сути, под честное слово.

Андрей Калачинский: Я бы даже сказал не так. Стройки Саммита АТЭС были делом федеральным, делом международного престижа и делом личной чести экс-мэра Владивостока Игоря Пушкарёва. И он тогда, насколько я помню, сказал, что «мы сделаем всё и даже больше того». И там, где федеральных средств не хватало, чтобы привезти что-то, закупить, Игорь Сергеевич говорил, что мы дадим деньги и материалы под те суммы, которых не хватает. Потому что нужно было делать всё быстрее. А потом бы все как-нибудь разобрались бы. Но до «как-нибудь» дело не дошло. То есть, благодаря тому, что Игорь Пушкарёв имел за плечами компанию, из которой он пришёл. И он не скрывал этого. Он говорил, что «они могут эти суммы, вернее, эти материалы пожертвовать».

Я ещё напомню, что ещё три следователя разбирались в обвинении. А оно было простое: город покупает у компании «Востокцемент» материалы по завышенной цене. Три следователя один за другим разбирались в фактической стороне этого дела, сравнивали поставки с ценами. И один за другим говорили: «Вы знаете, это не дает материалов для уголовного преследования. Может быть, подойдёт для хозяйственных споров». И это говорили три следователя.

Алексей Клёцкин: Неоднократно выносилось постановление в отказе в возбуждении уголовного дела. И про этот тезис о том, что цены завышены, я всегда хочу спросить: «Завышены по отношению к чему»?  Нет абстрактной категории «завышенная» или «заниженная». Мы должны с чем-то сопоставлять. Так вот следствие сопоставляет с таким понятием, как среднерегиональные цены, которого не существует в законодательстве о государственных и муниципальных закупках.  Там нет требования, чтобы цена закупки соответствовала среднерегиональным ценам. Что такое среднерегиональные значения? Берём максимальную стоимость, к примеру, сто тысяч рублей. Потом берём минимальную. Пятьдесят, к примеру. Средняя цена, тогда, получается 75 тысяч. То есть, если брать двух поставщиков, то у одного из них будет всё завышено. И что это значит? Что он преступник? Опять же, почему среднерегиональные, если мы говорим о том, что события имеют место на территории Владивостока, судим экс-главу Владивостока. Понятно, что взять там какой-нибудь Тернейский район и город Уссурийск, где до КНР 100 километров. Какая связь с Владивостоком в период дефицита стройматериалов? И ещё один момент: даже в тот период, который следствие вменяет в деле, были  годы, когда не было превышения цен. Поставки осуществлялись по низкой цене. А это сейчас игнорируется. Никто этого не замечает.

Андрей Калачинский: Попытаюсь сейчас это пересказать. Дело в том, что МУПВ «Дороги Владивостока» не просто так «покупает» стройматериалы. То есть, МУПВ – главный подрядчик. И он проводит тендер. И на этом тендере есть разные предложения. Где-то, может быть, к примеру, самосвал гравия будет дешевле, но он будет завтра. А МУПВ нужно сто самосвалов в день. И компания, которая может предоставить сто самосвалов в день, говорит о том, что у них будет немного дороже. То есть, это всё определяется условиями заявки. И да, было два года, когда МУПВ закупал по цене ниже среднего значения, а три-четыре года чуть выше средней. Вот эту экспертизу, о которой мы говорили, проводили разные люди. И по данным одних экспертов, которые я видел, вот нет заявлений, что город разорялся, закупая чуть дороже, или «Востокцемент» продавал чуть дороже. На самом деле, каждый год это было в пределах обычных сезонных колебаний.

Я ещё вернусь к самому началу. В данном случае мы пришли к тому, что у нас нет ущерба, нет потерпевшей стороны, а дело есть. Или всё-таки есть ущерб?

Алексей Клёцкин: Смотрите, есть такое понятие, как добровольный отказ от совершения преступления. Даже если мы на секунду представим, что написано в материалах дела, является правдой… В данном случае, если даже движение денежных средств из МУПВ во чью-нибудь сторону было, перехода в собственность третьих лиц не было. МУПВ не платил. Он на этом получил хорошую прибыль, поскольку безвозмездно получил материалы.

Андрей Калачинский: За все шесть лет «Востокцемент» ни разу не предприняли никаких действий, чтобы взыскать долг.

Алексей Клёцкин: Глупо спланировать совершение преступления, получить возможность для взыскания денег. И дальше остановиться и не предъявлять этот иск о взыскании. Зачем?

Андрей Калачинский: Ну мы же не умнее той следственной бригады, которая занималась делом Игоря Пушкарёва.

Алексей Клёцкин: Безусловно, не умней. Но понимаете, я, как практикующий адвокат, понимаю, что то, что написано в законе про честность, справедливость, следование законам, к сожалению, на практике не всегда имеет место быть.

Андрей Калачинский: А из твоей прокурорской практики были ли случаи, о которых ты сейчас говоришь? Когда какая-то группа лиц затеяла преступление, потом отказалась его совершать. И, при этом, не было основания.

Алексей Клёцкин: Вы знаете, это норма применяется крайне редко, но один случай был. Там речь шла о даче взятки должностному лицу. Значит, к одному из должностных лиц, сотруднику правоохранительных органов, пришёл бывший работник этой же структуры,  и стал предлагать решить вопрос деньгами. Естественно, как положено по закону, это работник обратился с рапортом, после чего было установлено необходимое оборудование. Его записали, это всё подтверждено, но факта передачи денежных средств не было. И когда его стали допрашивать, он сообщил, что он действительно планировал эти действия, но потом он отказался. Уголовное дело не было возбуждено, потому что не было конкретных действий.

Что происходит в деле Пушкарёва? Следователь действительно говорит: «Да, я считаю, что вы с братом сговорились». Хорошо, можно так считать, если кто-то из них подтверждает эту информацию. Либо если есть аудиозапись, или свидетель, который подтверждает факты. А сейчас материалы дела в полном объеме доступны, обнародованы. И я таких фактов, которые сейчас были перечислены, там не нашёл.

Андрей Калачинский: Это при том, что сам Игорь Пушкарёв неоднократно говорил, как он потом узнал, что последние годы, когда он руководил городом, то был постоянно под прослушкой, под присмотром. Он оперативно сопровождался управлением ФСБ по Приморскому краю.

Алексей Клёцкин: Если бы что-то было бы услышано за эти годы, это давно бы в материалах дела было. Но мы не видим каких-то там разговоров. Лушников не подтверждает эти факты.

Андрей Калачинский: Следующий факт. Нет ущерба, нет дела. То есть, Игорь Сергеевич не нанёс ущерба казне города Владивостока, когда он был мэром?

Алексей Клёцкин: Фактического изъятия денежных  средств из МУПВ не произошло.

Андрей Калачинский: Поэтому обвинение в том, что он использует средства в свой личный счёт, или в счёт своей компании, пытался получить деньги.… Посмотрим, как это дело будет рассматриваться в суде. Мы здесь ничего не понимаем.

Алексей Клёцкин: Тут ещё вопрос, в каком суде… Верховный суд не считает, что все суды «хорошие». Он считает, что судам Владивостока доверять нельзя.

Андрей Калачинский: Перейдём к Лушникову. Изначально следствие считало, что Игорь Сергеевич виноват, вступил в сговор и стал мэром только для того, чтобы его компания «Востокцемент» по завышенной цене продавала материалы городу. И на этом он, и его семья богатели. Доказать такое мнение не смогли, как я понимаю, потому что нет ущерба, деньги не ушли из казны города в «Востокцемент». И более того, Игорь Пушкарёв нанёс ущерб компании своих родственников почти на миллиард.

Алексей Клёцкин: Могли бы и в суд на него подать.

Андрей Калачинский: Следующий момент. Следствие говорит: «Да, может быть, доказать здесь ничего нельзя. Но между ними был сговор. А давайте мы обвиним их во взяточничестве». Что они друг другу давали взятки. Первым делом, как я понимаю из материалов дела, мэр дал взятку подчиненному, чтобы тот покупал материалы по завышенной цене. Вот дело Лушникова. На чём оно основано?

Алексей Клёцкин:  Смотрите. Обвинение во взятке появилось ближе к концу, когда стало известно, что ущерба городу нет. А такое дело в суд направлять нельзя. Надо его усилить какой-то страшной, тяжкой статьёй. Но, когда человека обвиняют в коррупции, значит ты, как судья, тоже что-то из этого поимел.. Но никто не хочет таких подозрений. Зачем? То есть, приходит сотрудник ФСБ и говорит о том, что судье хотят дать взятку. Мы посмотрим приговоры и будем делать выводы. Конечно, судья идёт от обратного: дать побольше срок, чтобы не было никаких подозрений.

Андрей Калачинский: Вернусь к ситуации с Андреем Лушниковым. Вот его взяли на работу, когда уже основные поставки прошли. И вот Андрей Лушников возглавил МУПВ «Дороги Владивостока». И следствие считает, что Игорь Пушкарёв предложил дело Андрею Лушникову, которое заключается в том, что Андрей Лушников должен был закупать материалы по завышенной стоимости. А за это Игорь Пушкарёв будет ему переплачивать. Но сейчас мы выяснили, что завышенная цена – вопрос странный. И как нам к этой ситуации относиться?

Алексей Клёцкин: Это самое интересное, что после того, как было предъявлено это обвинение, никаких следственных действий для закрепления доказательств не было. То есть, взяли то же самое, что и было, но только теперь добавили новую формулировку. С ущербом вопрос как висит, так и висит.

Андрей Калачинский: То есть, этот ущерб мог бы быть только потому, что двое сговорились, и давали друг другу взятки?

Алексей Клёцкин: Следствие считает, что давали. Но покажите тогда место, где это зафиксировано? В  материалах дела нет никаких видеозаписей. А установить камеру в кабинете главы вот для ФСБ «раз плюнуть». И снимайте всё, что он там делает. Никто и знать об этом не будет.

Андрей Калачинский: А он, может, приезжал сам к Лушникову?

Алексей Клёцкин: Мне сложно представить это. Факт передачи не зафиксирован. В материалах дела таких доказательств нет.

Андрей Калачинский: Доказательств, что Игорь Пушкарёв передавал деньги своему подчиненному Андрею Лушникову, нет. А дело есть.

Алексей Клёцкин: Нет доказательств, нет денег, нет никаких протоколов… а обвинение есть.

Андрей Калачинский: Следующее обвинение. Не только мэр платил своему подчиненному, но брат Игоря Пушкарёва платил своему брату с тем, чтобы бывший мэр Владивостока нанёс ущерб своей компании почти на миллиард рублей. Как это доказывается?

Алексей Клёцкин: Там, знаете, следствие «блуждало». Они говорили о том, что какие-то транспортные средства, допустим, которыми пользуется Пушкарёв,  стоят на балансе группы компании «Востокцемент». При этом они забывали, что жена Пушкарёва является соучредителем компании, и её супруг вправе подъехать на этой машине. Пытались это принести, как некий ущерб. Но это абсурд.

Андрей Калачинский: А может, всё было наоборот? Игорь Пушкарёв давал взятку и подчиненному, и брату Андрею Пушкарёву, чтобы нанести ущерб своей компании?

Алексей Клёцкин: Ну смотрите: если я глава, у меня есть подчиненные, которых я  вправе уволить, поощрить и всё, что угодно, сделать. Тогда зачем ему давать взятку, если я ему могу дать просто указания?

Андрей Калачинский: А, может, он такой человек, который без поощрений не хочет выполнять ваши указания. А, к примеру, сотрудник он ценный?

Алексей Клёцкин: Хорошо, с другой стороны: я директор МУПВ. Мне предлагают схему, где я понимаю, что можно обогатиться. И мне говорят, что за это сто тысяч в месяц будут давать. Честно, я бы посмеялся. Да даже на адвокатов уйдёт больше в случае неблагоприятной ситуации. Смысл тогда? Это какой-то очень глупый поступок.

Андрей Калачинский: Но мы тут сидим и считаем, что это абсурд. Но это абсурд, на самом деле, трагичный…

Алексей Клёцкин: Задача МУПВ – построить определённые объекты. Они их построили. Они есть. Мы ими пользуемся.

Андрей Калачинский: Были ли завышены эти суммы на производство работ?

Алексей Клёцкин: Я категорически против этой формулировки. Смотрите: проходят торги, определяется цена. Ни Лушников, ни Пушкарёв не вправе её завысить, или снизить. Вот если он бы это сделал, тогда он бы превысил свои должностные полномочия. Выиграла компания Х, хорошо. Другая компания выиграла. Никак на это повлиять невозможно. Тогда нужно прописать в законе, что цена определяется на торгах, но она должна быть  не выше среднерегиональной стоимости. Но этого же нет. Нет органа, который наделен полномочиями определять региональный уровень. Там только запрос есть в торгово-промышленную палату. Но это не её компетенция, если мы говорим с точки зрения уголовного преследования.

Андрей Калачинский: Цена определяется в ходе торгов на рынке в данный конкретный час, день и год.  Поэтому год раньше она может быть одна, год позже – другая.

Алексей Клёцкин: Нет такого абстрактного понятия: завышенная и заниженная стоимость. Всегда важны условия поставки товара: объем, периодичность, условия оплаты. Но смотрите: если я сразу за деньги получу товар (вот он, вот сто миллионов), то это будет чуть дешевле. А когда я прошу: «Дайте мне без денег. Половину заплачу в декабре, может быть». И мне говорят: «Хорошо, но потом это будет уже не 100, а 101 миллион».

Андрей Калачинский: Тогда тот факт, что Верховный суд впервые изменил место проведения судебных слушаний и перенёс их из Владивостока в Москву, хотя в законе чётко написано, что они должны быть там, где совершено преступление. И говорит о том, что это дело какое-то, с точки зрения Генеральной прокуратуры и суда, очень странное. Поэтому нужно взять его с собой, как «кейс», рассмотреть, из чего возникло обвинение, в чём его суть. И сможет ли обвинение это всё доказать. Но я – то  боюсь, что оно сможет доказать. Потому что у нас так всегда получается, что, если дело дошло до суда, то суд всегда прав. Что происходит с правоохранительной системой?

Алексей Клёцкин: Я долгое время говорил, что приговор суда, вступивший в законную силу, обсуждать нельзя. Можно сколько угодно говорить о справедливости. Но обратимся к статистике: во времена Сталина по разным оценкам в среднем 15-18% оправдательных приговоров. Во времена суровых репрессий. Что мы видим сегодня? До недавнего времени статистика такова: 0,3% оправдательных приговоров,  а в прошлом году – 0,2%, из них две трети приговоров оправдательных отменяются и по ним вносится обвинительный приговор. Вот есть ли в таких ситуациях шанс на некую справедливость?

Андрей Калачинский: Предварительное соглашение у нас сейчас есть, которое какую-то часть этих дел вынимает из судебных. Но статистика всё равно  печальная. И в суд можно не ходить. Алексей, и это всё вы видели в «шкуре» прокурора, а теперь в качестве адвоката?

Алексей Клёцкин: Очень сложно на всё это повлиять. Ты можешь быть очень хорошим адвокатом: досконально изучить материалы дела, найти нарушения, написать гениальную речь, с точки зрения риторики, выступить. Но это не значит абсолютно ничего.

Андрей Калачинский: Что происходит с нашим судом тогда? Почему он не прислушивается к позиции, которую предоставляют ему адвокаты?

Алексей Клёцкин: Моё личное мнение: суд у нас – отдельная ветвь власти. Самостоятельная и независимая. Но судьи, общаясь с адвокатами и юристами, они внутренне воспринимают себя, как чиновники, у которых есть начальник. Да, у них начальник очень высокого уровня. То есть, одна ветвь власти считает другую ветвь власти своим руководством. И это неправильно. Будет ли такой судья, с такими мировоззрениями и  с такой психологией принимать решения, которые идут в ущерб государству?

Андрей Калачинский: А справедливость – ущерб государству?

Алексей Клёцкин: Понятие «справедливость» каждый понимает по-своему

Андрей Калачинский: Если дело разваливается в суде, то следственная бригада наказывается?

Алексей Клёцкин: Это в теории так. По факту мы таких случаев практически не знаем.  Тогда вопрос ко всем судьям, которые на разных этапах расследования уголовного дела выносили решения… Они же тоже все ошиблись.

Андрей Калачинский: Разговор на эту тему может быть долгим, но когда настоящие слушания, настоящие прения уже начнутся в Москве, мы будет тогда смотреть на то, что говорит обвинение, как возражает сторона защиты, и потом поймём по позиции суда, чьи доводы были важней.

Алексей Клёцкин: Законность не может быть половинчатой. Если мы говорим, что всё должно быть по закону, то по закону должно быть всё. Мы видим, что уголовное дело Игоря Пушкарёва перенесено в Москву, хотя нормы, которые позволяют переносить дело, говорят о том, что это возможно лишь только по ходатайству всех обвиняемых. А такого ходатайства не было. И только сейчас вносится законопроект, позволяющий без ходатайства обвиняемых такие вещи делать.

Андрей Калачинский: Что же тогда в деле Игоря Пушкарёва есть страшного, что Генеральная прокуратура явно идёт на нарушение закона?

Алексей Клёцкин: Ни для кого не секрет, что в то время конфронтация между экс-мэром Игорем Пушкарёвым и экс-губернатором Владимиром Миклушевским была очевидная. Миклушевский слетал в Кремль, были его кадры со встречи с президентом. Сразу после этого всё и произошло.