Премьер Приморской сцены Мариинского театра Сергей Уманец приехал во Владивосток четыре года назад, когда Мариинка еще была Приморским театром оперы и балета.  Зрители тепло приняли артиста и искренне полюбили.

В интервью РИА VladNews Сергей Уманец рассказал о балетной карьере, которая внезапно оборвалась на год, любви на сцене и о том, что для артиста балета значат деньги. 

- Кто вас привёл в балет? Расскажите про детство и юность.

- В балет меня привёл папа. Это получилось совершенно случайно. Один из его друзей в то время, в 1996 году, был директором Санкт-Петербургского театра «Мюзик-Холл» и в нём работала детская танцевальная секция. Меня туда взяли, и уже потом папа рассказывал, что его друг тогда сказал: «Этот парень создан для того, чтобы танцевать». Там я проучился три года, было здорово и интересно. На один из экзаменов пришла педагог из академии имени Вагановой и выбрала меня. Вообще, когда в моей жизни происходило что-то новое, меня это немного пугало, но почему-то всё равно тянуло в сторону неизвестности, и я ощущал такой приятный страх. Придя в академию, я не понимал, что такое балет. Наверное, только сейчас начинаю понимать и раскрывать в себе весь вкус этого искусства.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Балет «Жизель». Автор — Геннадий Шишкин

В академии я учился девять лет и был там самым высоким, меня никуда не брали года три-четыре. Первый мой балетный выход на сцену случился спустя четыре года в Мариинском театре. Не знаю, почему меня до этого не брали. Я не понимал, что мне нужно делать, чтобы быть лучшим. И как-то судьба подкинула мне такой подарок, я получил партию паяца [шута - прим. ред.] в балете «Щелкунчик». Это была моя первая сольная партия, и я как бешеный стал готовиться. Там много прыжковых моментов, нужно было в шпагат выпрыгивать, а у меня никогда такой растяжки не было. Я слышал, что артисты балета часто измываются над телом, чтобы придать ему красоту и хорошую растяжку. Ну, я тянулся-тянулся и в итоге почувствовал, что потянул себе бедро, на следующий день вколол обезболивающее, так как у нас был прогон, и по итогу получил серьёзную травму. Врач сказал, что таких травм вообще не бывает. Мою ногу на три месяца положили в гипс, я даже не мог шевелиться нормально. Тогда во мне что-то поменялось, пересмотрел некоторые моменты в своей жизни. В общем, этот период был знаковым для меня. Когда я пришёл после травмы в академию, мышцы были атрофированы, а у нас как раз были переводные экзамены. Тогда был выбор либо оставаться на второй год, либо всё – «до свидания», но я успешно сдал экзамены и перешёл на следующий курс. И потом просто понеслась. На следующий год я уже стал Принцем. И тогда же понял, что не честно, когда ты столько времени отдаёшь чему-то, а потом при малейшей сложности сдаёшься.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Балет «Серенада». Автор — Геннадий Шишкин

Отучился девять лет, а после этого – Мариинский театр. Потанцевал там два года, а дальше не пошло. Я люблю всё и сразу, но в наших театрах есть правила: ты должен пройти определённые ступени, чтобы перейти на следующий уровень, а я был нетерпеливый. Может интерес пропал. После Мариинского я ушёл в армию.

- Хотела как раз про армию спросить. Расскажите про этот период.

- В армии мне понравилось. Первые четыре месяца я с братом служил, а потом нашу часть расформировали и нас направили по разным частям. Я попал в разведку. Даже с парашюта прыгал. Было круто. Армейская иерархия и дисциплина во мне многие грани открыла. Когда ты умеешь слушать и выполнять то, что тебе говорят, можно впоследствии стать и руководителем, потому что ты понимаешь, как нужно общаться с подчинёнными.

- Армия не испортила вашу физическую форму?

- Нет, мы много занимались, была большая физическая нагрузка. Через две недели после армии я уже был у балетного станка.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Балет «Кармен-сюита». Автор — Геннадий Шишкин

- Есть ли различия между женским и мужским балетом? Конкуренция такая же?

- Различия такие же, как и в жизни. Больше никаких. Девочек много, всегда было так. Насколько мне известно, некоторые девушки даже танцуют на шестом месяце беременности. Мне кажется, дамы до последнего терпят, чтобы сделать карьеру, а потом уже радуют себя маленьким чадом. Балерины восстанавливаются быстро, за 2-3 месяца.

- Какие стандарты красоты у мужчин в балете?

- Рост – это конкретный показатель того, сможешь ли где-то работать или нет. У меня 1,85, и мне мало. Вообще, конечно, должна быть золотая середина, мне сейчас комфортно в моём теле, надеюсь, так и будет продолжаться. А так очень много танцовщиков и маленького роста, которые невероятно знамениты.

- Я полагаю, что в еде вы себя не ограничиваете?

- Нет. Ем всё. Я поправиться не могу (смеётся). Мне тяжело перенасытить себя едой, я не любитель тяжести. Лучше голодать, чем переедать. Но перед спектаклем, если нужно силы восстановились, надо налегать на еду.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Балет «Шотландская симфония». Автор — Геннадий Шишкин

- Приходилось ли вам чем-то жертвовать ради карьеры?

- Пока нет. Карьера у меня только начинается. Я жертвовал карьерой, чтобы что-то понять.

- Часто ли партнёры в балете влюбляются друг в друга? Когда смотришь на артистов в танце, видишь эту химию и гадаешь, пара они или нет.

- Зрители об этом думают? (Смеётся.) Очень много балетных пар. Мало времени и сил, чтобы с кем-то знакомиться вне работы. У кого больше времени, тот, конечно, умудряется.

В танце мы показываем чувства, которые должен испытывать герой. Я умею и любить, и ненавидеть. Поэтому, прости меня Алёна (это моя жена), выходя на сцену, я влюбляюсь сам, так как того эффекта, который должен произвести дуэт, не будет, если не отдаваться чувствам. Очень много историй любви происходит, и зритель не поверит, если ты будешь танцевать с каменным лицом. Да, мы любим тех, с кем танцуем.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Автор — А. Филкин

- А вы романтик в душе?

- Когда-то был. В последнее время задумался, что это у меня куда-то ушло. Для того чтобы что-то ценить, нужно изредка это терять.

- Важна ли для вас денежная составляющая?

- Деньги…Вот время – это более ценный ресурс. Денег никогда нет, вот что я могу сказать. Никогда нет лишних. Они всегда на что-то уходят, поэтому мы и живём. Деньги – это возможности, но тебе не обязательно владеть миллиардами, чтобы быть счастливым, получать удовольствие от жизни и заниматься любимым делом.

- Вы много гастролировали, много стран видели. Как этот опыт на вас подействовал?

- Да, у меня был трёхгодовой «марш-бросок» по европейским и азиатским странам. Я был в каком-то вечном движении: автобусы, переезды, отели разные и сцена. Когда ездили на три месяца, и у нас было 80 спектаклей, я такую форму набирал, просто выходил на сцену и «крошил». Сейчас я много репетирую, а тогда практически каждый день танцевал, и страх сцены растворялся. Каждый спектакль я танцевал с большим внутренним ощущением самого себя, когда ты разбираешься во всей музыке, хореографии и слышишь ритм, то на сцене можно такое творить (смеётся). Эти три года дали мне очень много. Я насытился эмоциями как положительными, так и отрицательными, и теперь могу их показывать.

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра. Балет «Лебединое озеро». Автор — Геннадий Шишкин

- Вы уже давно живёте во Владивостоке. Нравится ли город?

- Этот город как будто второй Питер. Мосты, море, даже вкус воздуха такой же. Владивосток за четыре года очень изменился. Как-то свежее здесь стало, и я очень рад этому.

- Чем бы хотелось заниматься после балетной карьеры?

- Я очень люблю своё дело. В будущем хотел бы дальше развиваться в танцевальном плане. Без движения жить не очень хорошо. Всё время говорю, что танцевать все должны уметь. Например, пришёл в клуб, выпил коктейльчик, музыка долбит, пошёл на танцпол и улетел. Тебе всё равно, что происходит вокруг, ты очищаешься. Поэтому – танцуйте. Танцуйте, это помогает жить.

Софья Ночвина