Был обычный декабрьский день. Теплый в меру, солнечный. Суббота. На работе выдался выходной, и я шел в сберкассу заплатить за квартиру. Еще мне нужно было зайти в одно место, кое-что отнести, кое-что забрать.  И заодно пообедать. Я не спешил, и потому шел размеренно, щурясь на солнце и разглядывая прохожих.Прохожие в свою очередь разглядывали меня, а точнее мою огромную меховую шапку, красивую как новогодний торт. Я равнодушно отношусь к моде, и мне плевать на красивые вещи, но эта шапка без сомнения выдавала во мне человека привыкшего быть самим собой, и потому регулярно забивать на мнения окружающих. Ну, во всяком случае, мне тогда так казалось… Я миновал привокзальную площадь, свернул направо, поднялся в сопочку, повернул налево, прошел еще метров триста, и вошел в отделение Сбербанка. Возле окон операционистов привычно толпился народ. Я выбрал окошко, где людей было поменьше, и занял очередь. Осмотрелся. Достал из кармана пачку неоплаченных счетов, прикинул, сколько в сумме мне придется отдать за право не замерзнуть в собственной квартире, и снова осмотрелся.Передо мной стояла пожилая женщина в дубленке и кожаных штанах. Перед ней другая женщина, чуть моложе. Она ждала, пока служащий банка обсчитает квитанции и выдаст сдачу впереди стоящему мужчине. Рядом, у стола с информационными буклетами, в кресле сидела молоденькая девушка, симпатичная, лет 18-20. Она ждала кого-то из моей очереди. Мужчина получил расчет, уложил в бумаги в портфель, и освободил место у окошка для женщины, которая тут же просунула операционисту свои квитанции. Девушка сидящая у стола, встала и сильно хромая на одну ногу подошла к женщине, видимо к своей матери, которая оплачивала счета. Почему она хромала - я не знал. У нее не было ни костыля, ни трости, да и ноги были без каких-либо видимых признаков болезни, худенькие и довольно стройные. Я сразу подумал – возможно, она ушиблась. Недавний перелом. Или это… врожденная травма. Увечье или болезнь. Я не знал. Я стоял и ждал своей очереди. На какое то время я забыл про девушку, потому что мое внимание привлекло объявление на стене, где рекламировалась какая то лотерея. «Потрать десятку и выиграй миллион». Миллиона у меня не было, лишней десятки тоже. Когда я вновь повернул голову в сторону кассы, я увидел, что девушка внимательно, с интересом смотрит на меня. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Я всегда знаю, когда нравлюсь людям. Знаю, когда не нравлюсь. Этой девушке я понравился. Точно понравился.  Я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Но как-то грустно, неловко. И смущенно отвернулась. А я подумал – почему же она хромает? Такая стройная, красивая, с доброй улыбкой, и хромает. Я стоял и смотрел в ее сторону. Она знала, чувствовала, что я смотрю. Прошла минута, другая. Наконец ее мать отодвинулась от окошка, пропустив на свое место женщину в дубленке, и стала пересчитывать сдачу. Девушка повернулась ко мне вполоборота, и я увидел ее глаза. Минуту назад в них было любопытство, теперь же в них блестели слезы. В них была обида. Огорчение. Беспомощность…  И я понял. Это не случайный ушиб, или перелом. Это что-то серьезное, и возможно не излечимое. Та самая ложка дегтя в бочке сладкого меда, которая отравляет вкус. Вкус жизни. Ей предстоит пройти мимо. Входная дверь была за моей спиной, в другом конце помещения, и миновать этот путь было никак нельзя. А я стоял и смотрел не нее. И девушка медленно пошла. Она хромала, сильно хромала, и грустно смотрела куда-то в пустоту, мимо меня, стараясь не встретиться со мной взглядом. Стараясь не хромать.Я не имел понятия, почему она хромает. Но прекрасно понимал, почему она больше не смотрит в мою сторону. Сколько раз в ее жизни уже случилось и еще случится вот таких ситуаций. Мне захотелось с ней заговорить, еще раз ей улыбнуться, может быть даже познакомиться и попытаться чем-то помочь. Ей нужна была помощь. Я в этом не сомневался. Нет, я не говорю про помощь материальную, вовсе нет. Ей нужен был кто-то рядом. Кто-то близкий и дорогой, кто-то любящий и надежный…А может, ей нужен был весь мир. Яркий и быстрый, стремительный и безумный, блистательный мир молодых здоровых людей. С танцами, спортом, шумными веселыми компаниями, с победами, взлетами и падениями. Мир, жестокий и несправедливый, но все же прекрасный и удивительный. И если бы в моих руках был цветик-семицветик, с последним лепестком исполняющим желание, клянусь, я отдал бы это желание ей… Я не остановил ее, не улыбнулся, не заговорил. Жалость не имеет право быть заметной. Я просто смотрел, как она медленно уходила по коридору. Следом за ней ушла ее мать. Я стоял и смотрел им вслед.  Потом я просунул в окно свои квитанции, и достал деньги.Откуда такие астрономические счета за оплату жизни в девятиэтажной хрущевке оставалось только догадываться. Я снова оглянулся. В сберкассу входили люди. Женщины, мужчины… Горожане спешили оплатить долги перед государством, чтобы с чистой совестью вступить в новый, две тысячи очередной год.