"Мыс Гамова" - книга, в которой было предсказано нападение акул на приморцев

Обсудить книгу и оставить свои пожелания можно в комментариях. Приятного прочтения!

                                                        ГЛАВА 10

На берегу широкой бухты, обрамленной растущими на скалах карликовыми соснами, стоит на склоне сопки база морского заповедника. Это старый, сложенный из дикого камня, двухэтажный дом, покрытый листами шифера. Вокруг него в шахматном порядке расставлены несколько покрашенных зеленой краской вагончиков. Чуть в отдалении прячется в высокой траве сложенная из железнодорожных шпал баня; за ней - дощатый туалет. Больше вокруг ничего нет: и вправо, и влево до самого горизонта тянется засыпанное камнями и поросшее травой и кустами шиповника пространство.

Возле одного из вагончиков, приткнувшись бампером к завалинке, стоит, завалясь набок, изрядно потрепанный микроавтобус.

На территории базы тихо, зато в районе песчаного пляжа царит оживление. В полукилометре от берега, отражаясь белоснежным корпусом в воде, покачивается на волнах двухмачтовая яхта. На фоне облезлых вагончиков, дюралевых моторных лодок с мятыми бортами, развалин заброшенного, по амбразуры засыпанного песком укрепления она напоминает изысканно одетую даму, которую злая судьба или нужда заставили заглянуть в заплеванный, с исцарапанными стенами и сломанными перилами подъезд обычного, еще «хрущевской» постройки, многоэтажного дома. В зените пылает скворчащей яичницей яркий диск солнца. Поверхность моря будто смазана маслом. Вода прозрачна, цвет ее все время меняется в зависимости от того, под каким углом отражаются от морского дна падающие почти отвесно солнечные лучи. Иногда, смочив темной полосой песок, плещет о берег волна. Громко стрекочут обезумевшие от жары кузнечики. В природе царит покой, кажется, что все вокруг – и в воде, и на берегу замерло и спит.

Зато на пляже шумно и весело: три женщины, взвизгивая, купаются в море. Одна из них, дама в возрасте «давно за пятьдесят». Ее пышное, весом за центнер тело наглухо задрапировано строгим черным купальником. Две других - молодые, что называется, ядреные, в самом соку, девицы, выглядят рядом с ней почти голыми. Их стройные, с выпуклыми формами тела обтянуты едва заметными полосками ткани - бикини. Судя по поведению девушек и возгласам, которые они издают, бегая друг за другом по воде, вся компания изрядно навеселе.

На берегу, рядом с уставленным бутылками шампанского столом коптит дубовыми дровами мангал. Возле него жарит шашлыки мужчина лет пятидесяти с круглым, как блин, лицом, которое обрамляет густая старообрядческая борода, одетый в форму инспектора морского заповедника. Делая ловкие пассы руками он, как фокусник, непрерывно перемещает с места на место шампуры, непрерывно сбрызгивая пузырящиеся кипящим салом кусочки свинины сухим вином. Голову его прикрывает от солнца фуражка с кокардой. Несмотря на жару, одежда на нем застегнута на все пуговицы.

Из вагончика, возле которого стоит микроавтобус, выходят щуплый мужчина понуро бредущая, как будто её заставляют выполнять какую-то тяжелую работу, женщина, губы которой сжаты в тонкую ниточку. Подойдя к краю площадки, они останавливаются и некоторое время внимательно изучают то, что происходит внизу. Наконец, женщина говорит скрипучим голосом:

 - Ишь, Воробей как прыгает!

 - Ещё бы! – вздыхает мужчина. - Как-никак, сам Александр Иванович пожаловал. Я бы тоже старался.

- Так иди, Коль! – кивает в сторону пикника жена. – Помоги. Может и нам с этого пира что-нибудь урвать получится.

- Нельзя, Лариса. Не приглашают. Начальство сказало, за прием Воробьев отвечает. Пусть он и суетится. Есть за что: они одной свинины целый таз привезли. Сами-то даже половины не сожрут. Мясо, чай, не китайское, настоящее, с базара…

- Это какой Александр Иванович? - смотрит женщина на яхту. - Он кто?

- Откуда я знаю? Какой-то магнат. Тебе какая разница? С нас требуется пропуск выписать, и следить, чтобы им никто не мешал. Остальное не наше дело.

- А с ним кто? – не обращая внимания на комментарии мужа, смотрит Лариса на бегающих по берегу женщин.

- Чиновник какой-то из администрации. Не знаю. Повторяю еще раз – не наше это дело.

- Вот заладил: не знаю, не знаю… - лицо женщины краснеет. - Ты бы все же пошёл, - смотрит она на суету около мангала. – Помог. А то у нас на ужин опять одна камбала да картошка, будь она неладна.

- Не зовут, - вздыхает Коля. – Ларис, не кипятись. Нужен буду, вспомнят.

Он поворачивается и уходит обратно в вагончик. Постояв с минуту, женщина идет вслед за ним. Всякий раз, когда снизу доносятся взвизгивания и хохот, лицо у Ларисы передергивается, и по нему пробегает судорога. Такие гримасы иногда возникают у безнадежно больного человека, которого врачи уверяют, что все будет хорошо, надо только потерпеть, делать уколы и пить таблетки. Но сам больной давно догадался, что они врут, и бороться за жизнь, а тем более надеяться на ее благополучное продолжение - бесполезно.

Чтобы заглушить гогот на берегу, в вагончике громко включают радио. Диктор хорошо поставленным голосом сообщает последние известия. Из-за высоких цен на нефть валютные запасы России увеличились еще на семь миллиардов; на переговорах в Женеве Китай в очередной раз отказался подписывать Киотский протокол; в результате цунами в Юго-Восточной Азии погибло пять тысяч человек. Эти  события имеют важное значение для всех обитателей планеты, но они абсолютно чужды тому миру, который существует на берегу этой бухты. Шелестит под порывами ветра трава, беззвучно плывут по небу похожие на тающие в синей патоке куски сахарной пудры облака. Краски в природе столь ярки и насыщенны, что, кажется, будто в них специально добавили анилиновых красителей, дабы подчеркнуть сочные, как на картинах Гогена, цвета.

Пожилая женщина, видимо решив потренировать свое обросшее жиром тело, заходит поглубже и, едва гребя руками, плывет прочь, подальше от берега. В пронизанной солнечными лучами толще воды темным пузырем колышется ее похожее на мешок с картошкой туловище, из которого сосисками торчат руки и ноги. С толстым слоем подкожного сала ей практически не приходится затрачивать усилий для того, чтобы находиться на поверхности воды. Пляж давно остался позади, а она все плывет и плывет, удаляясь все дальше от полосы светлого песка.

У входа в бухту, там, где начинается недоступная лучам солнца глубина, барражирует серая, длинная тень. Извиваясь всей задней частью тела, скользит в толще воды, подбираясь все ближе и ближе к плывущей прочь от берега женщине, большая белая акула: кархародон кархариас.

В фольклоре жителей Полинезии, где местное население хорошо знакомо с повадками акул, эта акула, имеющая твердую репутацию людоеда, занимает место царя царей. На Суматре, островах Кука, Новых Гебридах, Папуа Новой Гвинее и на побережье Южной Америки - везде, где жизнь аборигенов тесно связана с морем, воображение человека наделило большую белую качествами, которые присущи только злым духам или могущественным, но кровожадным богам. Но если остальные представители потустороннего мира не только наказывают, но и в определенных случаях помогают верящим в их черную магию людям, то демону, воплощением которого является кархародон присуща лишь одна функция - убивать. Ради развлечения, с целью наказания, иногда просто так, но – убивать, убивать и только убивать.

Многие народы, придумавшие эти легенды, находились на той стадии развития, когда человеческие жертвоприношения или даже каннибализм являлись если и не нормой поведения, то одним из необходимых условий выживания в той жизни, которая их окружала. А раз уж убийство человека, и тем более, еще более страшное, с цивилизованной точки зрения, преступление – пожирание его, не являются табу, то и большая белая акула вполне подходит на роль божественного существа. Для дикарей она была не просто злым богом, а самым ужасным воплощением его, которое по своей воле или капризу может в любой момент уничтожить своих поклонников, причем сделать это  максимально эффективно и с редкостной даже для воображения первобытного человека жестокостью.

Образцом таких представлений служит южноамериканский вариант легенды об Орионе, древнегреческом охотнике, который, шагая по небу, никак не может догнать свою добычу, огромного Тельца. Изучая те же звезды, перуанские индейцы придумали легенду о Ноуи, могущественном вожде одного из местных племен. Он решил избавиться от жены и стал делать жертвоприношения кровожадной акуле, прося ее, чтобы та во время купания подплыла к берегу и съела надоевшую супругу. Узнав о замысле мужа, жена обратилась к магу. Тот, используя свои чары, превратил ее в большую белую акулу, которая напала на каноэ, в котором плыл Ноуи, перевернула его и откусила вождю ногу. И теперь сам Ноуи, сотканный из сияющих звезд, находится в темной части неба, а его нога - в другой.

Научное название этой акулы – Carcharodon carcharias, переводится с латыни, как акула с рвущими зубами. Экземпляр, который плавал у входа в бухту, все ближе и ближе подкрадываясь к толстой женщине в черном купальнике, уже достиг таких размеров, когда мало кто из обитателей моря мог представлять для нее угрозу. Наоборот, теперь все они были ее добычей. Но когда тридцать лет назад она появилась на свет где-то в районе Филлипин, ей, пришлось столкнуться со своими ближайшими родственниками, другими акулами, многие из которых хотели только одного – сожрать ее. Она успешно прошла этот тест на выживание, уцелела в борьбе за пищу и за свое право находиться там, где эта пища есть, и вот, плавала сейчас возле мыса Гамова, разыскивая очередную жертву.

С человеком эта акула сталкивалась уже не в первый раз. Первая встреча произошла в тот момент, когда она уже достигла  солидных размеров: длина ее тела составляла почти четыре метра. Однажды, скользя в толще воды, акула заметила большой железный предмет, который, сверкая круглыми, стремительно вращающимися дисками, с грохотом перемещался по поверхности океана. Руководствуясь даже не инстинктом, а шестым чувством, которое подсказывало ей, что скоро ее ожидает обильное угощение, акула стала следовать за ним. На следующий день она убедилась, что сделала это не зря. Спустя сутки на судне неожиданно случилась авария. То ли взорвался котел, то ли дал трещину корпус, уже лет тридцать как отслуживший положенный срок, но большой паром, перевозивший пассажиров между островами Ява и Восточный Тимор, вдруг резко наклонился на левый борт и, разломившись на две части, быстро пошел ко дну. Голодный корхародон тут же подплыл к месту аварии и не прогадал, там его ожидала обильная добыча.

На этот раз это были не тюлени и не рыба. Привычного угощения возле тонущего парохода не оказалось, лишь плавали хлопьями жидкой пены мертвые медузы. Зато поверхность океана кишела существами, которые явно попали сюда из другой среды. Некоторые были ранены, и вокруг них темными пятнами расплывались облака крови: верный признак того, что добычу можно рвать на части и есть.

Мясо у двуногих оказалось хоть и чересчур жестким, но вполне съедобным. А главное - пищи вокруг было много, и она была доступна и беззащитна. Скоро акула насытилась и стала убивать не затем, чтобы набить брюхо, а потому, что ей это нравилось. Запах крови так возбуждал ее, что она уже не могла остановиться и, откусив руку или ногу от одной жертвы, тут же бросалась к следующей.

Спасателей в районе катастрофы ждали почти сутки, и все это время корхародон, в компании других акул, привлеченных запахом крови, находился рядом. Скованные ужасом, люди, видя всплывающую из-под воды коричневую тень, уже не способны были сопротивляться. То и дело очередного обреченного кто-то сильно дергал снизу, он начинал кричать, а, спустя минуту, на волнах качался облаченный в спасательный жилет, с откушенной нижней конечностью, труп. Так продолжалось несколько часов, до тех пор, пока не подоспела помощь.

Поймать человека в воде было гораздо проще, нежели морского котика – одного из излюбленных объектов охоты для большой белой акулы. Но, как скоро выяснилось, одно дело нападать на беззащитных жертв кораблекрушения, и совсем другое - охотиться на двуногих около побережья. Стоило акуле попробовать подкрасться к пловцу возле восточного побережья Австралии, как она едва не запуталась в сетях, которые стеной окружали пляж.

Охотиться на человека можно было только в открытом море. Катание по волнам – серфинг, входило в моду, и энтузиасты этого вида спорта все чаще заплывали подальше в океан, стараясь оседлать самую большую волну. Доска с плывущим на ней человеком напоминает морскую черепаху, еще одно традиционное блюдо из меню большой белой акулы. Она, как  правило, нападает на рептилию в тот момент, когда та, высунув голову из панциря, дремлет у поверхности. Подкравшись снизу, корхародон  откусывает ей сначала голову, а затем, один за другим, все четыре ласта. Точно так же, вынырнув внезапно из глубины, он нападает и на серфингистов.

Но ни одного любителя катания по волнам кархародону съесть так и не удалось. Став размером более пяти метров, эта акула покинула прибрежные воды и стала бороздить просторы открытого океана, разыскивая раненых китов, дельфинов, скатов и стада путешествующих в открытом море тюленей. Большая масса тела позволяла ей легко переносить охлаждение воды, и она стал заглядывать в те места, которых раньше избегала. Во время одного из таких путешествий ей опять пришлось столкнуться с человеком.

Жизнь еще раз подтвердила старое правило: любому, самому опасному хищнику рано или поздно попадается противник, который оказывается гораздо сильнее его. Встретился такой противник и большой белой акуле, причем как раз в ту пору, когда она стала чувствовать себя в океане чуть ли ни хозяйкой. Однажды, томимая голодом, хищница подплыла к катеру, что покачивался на волнах в открытом море. Она и представить не могла, что ей, наконец-то, встретился достойный ее размеров соперник: рыболов, чьей целью являлось поймать ее и только ее, самую крупную хищную рыбу на земле.

В мире существует клуб любителей рыбной ловли, для которых кархародон кархариас - единственный достойный трофей. Для приманки большой белой акулы используется все, что входит в её рацион питания: китовый жир, рыбьи потроха, кровь дельфинов и  тюленей, и даже мясо лошади. Все это плавает в виде приманки около лодки такого охотника за «белой смертью», на которой он месяцами бороздит просторы морей и океанов.

Рыболов, спавший глубоким сном на борту своего, специально оборудованного для длительного, автономного путешествия катера, был изрядно удивлен, когда в два часа ночи его судно стало раскачиваться, и кто-то начал колотить тяжелой кувалдой о стенку каюты. Посветив фонарем, он увидел то, о чем долго мечтал: плавник огромной, весом явно более тонны, белой акулы. Опьяненная запахом китового жира, что капал в воду из металлической бочки, подвешенной возле кормы, она бесновалась у борта, пытаясь схватить зубами емкость, из которой сочилась в воду вкусная приманка.

Когда в воде появилась печень тюленя, насаженная на огромный крючок, хищница, не раздумывая, тут же схватила ее. С пищей ей последнее время не везло: за целую неделю блуждания по просторам океана лишь однажды попался небольшой скат, который незамедлительно был разорван на несколько кусков и проглочен. Но с тех пор прошло уже несколько дней, а ничего съедобного ей больше так и не встретилось...

Следующие несколько часов кархародон провел в изнурительной борьбе, сражаясь за свою жизнь. Ухватив наживку, он почувствовал, как какая-то острая колючка вцепилось ему между зубов, и затем неведомая сила начала тащить его из воды. Испуганная акула попыталась уйти в глубину. Почти полкилометра прочной нейлоновой лесы было одним рывком сдернуто с барабана сделанной из нержавеющей стали катушки, однако потом утомленная акула все-таки остановилась. Все ее попытки освободиться от крючка оказались бесполезны. То, тряся раскрытой пастью, акула взмывала вертикально вверх, обрушивая на рыбака горы брызг, то, мотая головой, снова уходила вниз – это не давало никакого результата. Время от времени отчаянным рывком ей удавалось сдернуть с катушки сотню-другую метров лески, но вскоре человек сантиметр за сантиметром вытягивал их обратно, постепенно подводя отчаянно бьющуюся акулу к борту своего судна.

Освободило ее чудо. Когда из воды показался стальной трос, к которому был прицеплен крючок,  рыболов поверил в успех и расслабился. Так как поднять на борт такую огромную тушу было нереально, он решил добить трофей выстрелом из ружья. Перегнувшись через борт, человек прицелился… и в тот момент, когда он нажимал на курок, рыбина шлепнула хвостом по днищу катера. Рыболов пошатнулся, и пуля, вместо того, чтобы попасть в акулу, ударила в стальной поводок и перебила его. На этом борьба закончилась: рыболов остался ни с чем, а хищница обрела свободу.

Первое, что она сделала – сбежала с тех мест, где едва не рассталась с жизнью. Потом она двинулась на Север. Там оказалась теплая, хорошо прогретая, вода, и кишела разнообразная живность. У скал ныряли за рыбой тюлени, вдоль берега сновали косяки лососей и стаи сельди. Обнаружила она под водой и человека. Кархародон стал плавать вдоль побережья, в перерывах между охотами отдыхая среди скал в больших, проточных гротах.

Пос. Зарубино. 19 июля сторож бывшей зоны «Дальводстрой»  Чен Ме Жу продал 50 штук кирпича Стариковой Ирине за 270 руб. Проживает по ул. Строительной, д. 19, кв. 3.

                              Рапорт ОБЭП Хасанского РОВД

Одиннадцатая глава - здесь.