Наркомания – бич нашего времени, а борьба с наркотрафиком является одной из приоритетных в деятельности органов безопасности. В интервью РИА VladNews адвокат Приморской краевой коллегии адвокатов Антон Калачинский рассказал, кто чаще всего привлекается за оборот наркотиков и нужно ли легализовать марихуану.

– Антон Андреевич, говорят, что наркомания – болезнь молодых. Но если говорить о возбуждении дел по комплексу статей об обороте наркотиков, то какая возрастная категория чаще привлекается?

– Согласно моим наблюдениям, контингент следственного изолятора сильно помолодел. Также среди задержанных стало очень много женщин. В значительной степени это произошло из-за ужесточения ответственности именно по «наркотическим» статьям. И на сегодняшний день, к сожалению, почти обычная практика, когда обвиняемый в сбыте наркотиков отправляется под арест до суда. Стоит учесть, что у статей УК о наркотиках тоже есть своя специфика. Желание государства бороться с проблемой наркомании очевидно, только борьба ведётся, пожалуй, не совсем эффективными способами. В УК РФ есть две статьи – 228 и 228.1. Первая предусматривает ответственность за хранение наркотиков, вторая за производство и сбыт. По статье 228 приговоры с реальными сроками бывают очень редко. Отмечу, что основная борьба всё-таки идёт со сбытом наркотиков, он несёт больше общественной опасности, нежели хранение.

– Антон Андреевич, вы наверняка знаете, что в США и, с недавних пор, в Грузии, прошла легализация весьма популярного «лёгкого» наркотика – марихуаны. Причём преступлений в этой сфере стало в разы меньше. Как вы считаете, если бы в России существовала такая инициатива, то могла бы она повлиять положительно на криминальную статистику?

– Я считаю, что если бы наши правоохранительные органы достигли того уровня, что в США и в Грузии, то это бы сыграло положительную роль. При наличии у нас статьи за хранение наркотиков, она работает, де-факто, в лучшем случае в половину силы. То есть, дела есть, но результата нет. Представьте, если эту статью вообще уберут. Ситуация моментально ухудшится, потому что правоохранительные органы станут относиться к статье за сбыт так же, как сейчас к статье за хранение. Лично я не вижу результата борьбы с наркоманией. То, что происходит сейчас в органах – на мой взгляд, не борьба с наркотиками. Это исключительно бюрократическая машина, которая работает сама на себя.

– По делам о сбыте наркотиков в вашей практике больше тех, кто обращается за защитой самостоятельно, или вас назначают на такие дела в качестве защитника? Сколько вообще в вашей практике было таких дел?

– Бывает по-разному. Приходилось работать и за средства клиента, и за деньги из бюджета. Защита по таким делам довольно сложная, потому что всегда сбыт наркотиков проходит под контролем органов полиции. Раньше этим занимались УФСКН, но их упразднили (Указом Президента от 5 апреля 2016 года ФСКН была расформирована и её функции были переданы МВД – прим. ред.). Около половины дел о сбыте начаты с провокации со стороны полицейских. Да и сама практика, конечно, неутешительная, оправдательных приговоров крайне мало.

– А по делам о сбыте вообще бывают оправдательные приговоры?

– У моих коллег были. В моей личной практике, к сожалению, полного оправдания не было. У нас успехом защиты считается переквалификация на менее тяжкую статью либо назначение условного срока.

– Не повлияло ли в негативном ключе расформирование специализированного органа по борьбе с наркотиками?

– Негативно точно не повлияло. По большому счёту все сотрудники, которые в своё время пришли в ФСКН, были выходцами, по тем временам, из милиции. Фактически, имела место смена вывески. Сначала милиция, потом ФСКН, сейчас полиция. Среди адвокатов были вопросы относительно работы ФСКН, особенно в последнее время, перед упразднением. На наш взгляд, были очевидны некоторые нарушения, связанные с закупками («контрольная закупка» - тип оперативно-розыскного мероприятия, при котором выявляется факт сбыта наркотических средств конкретным человеком). Суды и следствие, в виду ряда процессуальных моментов, вынуждены верить тем сведениям, которые предоставляют оперативные работники. Грубо говоря, единственное доказательство сбыта наркотика – это рапорт оперативника. Мы знаем о преступлении только с его слов.

– А как же институт понятых? По регламенту должны присутствовать, как минимум, два незаинтересованных лица. Разве они не могут давать свидетельские показания?

– Институт свидетельских показаний никуда не делся. Защиту обычно интересует то, откуда появляется информация о продавце наркотиков. Для того, чтобы провести оперативно-розыскное мероприятие (ОРМ), нужны определённые основания. Другой важный момент – понятые присутствуют уже в момент закупки. А вот о самой покупке договариваются ещё до начала ОРМ по телефону либо лично. И всегда интересно, как проходит этот разговор – что-то из разряда «я приду к тебе в гости» или «я приду к тебе купить наркотики»? Для защиты очень важно знать, а не было ли провокации со стороны сотрудника? Ведь всё делается без понятых, которые могли бы это зафиксировать. Главная претензия в сторону оперативных работников со стороны защиты – а не могли ли они в ряде случаев сфабриковать те или иные сведения? Несомненно, нужно помнить, что такая работа может быть опасна. Борьба с наркотрафиком – опасное дело для оперативника, мало ли что может произойти. И никто не застрахован от ошибок, но в работе ФСКН их было слишком много. Полиция сейчас работает примерно также, как до этого ФСКН, но полиция более подконтрольна с точки зрения закона, поэтому более защищена от ошибок.

– Согласно российским законам, человек, которого поймали за употреблением наркотиков, подвергается административному наказанию. Человека, который попадается на административном нарушении во время действия наказания, ждёт уже уголовная статья. Бывали ли такие случаи в вашей практике?

– За употребление - нет. Вот за хранение - да. Причём контингент, который попадается на одном и том же, есть в любом отделении полиции.

– Как вы считаете, какой метод профилактики наркотиков самый действенный?

– Общая культура – семья, школа, спорт. Нужно закладывать такие ценности как можно раньше, особенно если учесть, что с наркотиками чаще «светится» молодая аудитория. Более взрослые люди не попадаются на этом. Безусловно, доступность наркотика играет важную роль. Сейчас вопрос популярности употребления не так актуален. Если в середине-конце девяностых это было популярно, то сейчас уже нет. Там, где есть доступность, есть и производство. Люди чаще всего занимаются производством, потому что другого способа заработать нет. И если в городе это не так критично, то в сельской местности всё намного серьёзнее. В частности, так называемая «наркотическая житница Приморья», Ханкайский район. Это остаётся бизнесом, и люди идут на риск, чтобы заработать.