Режиссер: Руперт Уайатт В ролях: Джеймс Франко, Фрида ПинтоСюжет: молодой ученый испытывает на обезьянах новое лекарство от болезни Альцгеймера. У препарата обнаруживается удивительный побочный эффект - он повышает в несколько раз интеллект приматов. Шимпанзе по кличке Цезарь осознает свое превосходство над человеком и поднимает восстание своих сородичей. Ре-эволюционистский роман Пьера Буля «Планета обезьян», вышедший в 1963 году и экранизированный в 1968, является сущим кошмаром любого продвинутого дарвиниста. Вслед за фильмом Шаффнера последовало еще четыре картины и модернизированный киновариант оригинальной книги. Если вынести за скобки творение Бертона и вести речь только о классической пенталогии про приключения говорящих приматов, то серия, компактно уместившаяся на стыке двух десятилетий, последовательно вобрала в себя все модные в то время левацкие доктрины, недостижимые идеалы социальной фантастики, а также основные экзистенциальные страхи человечества, взращенные Второй мировой войной. Сюжетное ответвление серии «Восстание планеты обезьян», претендовавшее на роль нового start-up, намеренно пренебрегает всеми культурологическими и социальными заморочками, более концентрируясь на таких выпуклых и утилитарных вещах, как компьютерная графика и эффектное столкновение человека с дикой природой. Безусловно, анимированные обезьяны ощутимо выигрывают у наряженных в резиновые костюмы статистов из оригинальной серии, отсекая ненужные очевидные ассоциации о схожести двух видов. Поэтому «новым обезьянам» предсказуемо не свойственны страхи прошлого, хотя опасность от многих процессов продолжает оставаться на высоком уровне. Взамен угрозы ядерной войны и дегуманизации общества «Восстание» ощутимо проявляет наружу все сильнее бьющийся пульс страха перед биологическим оружием и последствиями его применения. Кстати, в «Восстании» сохранены небольшие отсылки к оригинальной пенталогии. Так, к примеру, одну из обезьян зовут Корнелия, а мать Цезаря – Ясноглазка. Намеренно или нет, но приматы, содержащиеся в клетках для опытов под благовидными и часто декларируемыми учеными целями, хорошо играют роль полупроводника, обретающего силу под воздействием внешнего фактора. Им становится ощущение конечности прогресса, точка невозврата, за которой начинается регресс одних видов и начинающееся возрождение, а в следствии последующее доминирование других. Именно поэтому на первый взгляд слабо прописанная линия с перехватом биологической инициативы, а также небольшие моменты мелодрамы, когда особо чувствительные члены общества защиты животных могут с полным правом яростно негодовать, хорошо подчеркивают главную идею картины – главный враг человечества по-прежнему сосредоточен в отражении зеркала. Однако наигравшись с бунтом и побегом обезьян, режиссер отпускает их с миром в лес, тем самым редуцируя интересный посыл. По сути, прошедшие инициацию вирусом приматы кардинально отличаются от аналогичных человеческих зомби из «Обители зла». Отказавшись принять человеческий облик (что особенно должно устыдить некоторых поборников экспериментов с фауной), обезьяны больше наследуют подвергшемуся процессам естественной радиации Кинг-Конгу или более мелкому Джо Янгу. И поскольку то, что каждый зверь должен жить в своем лесу, вроде бы хорошо поставленный, но сбивчиво сформулированный вопрос, неожиданно получает дурацкий, но вполне логичный ответ. Как говорится, стоило ли городить весь огород лишь ради того, чтобы в очередной раз восхититься четким природным миропорядком, который после любой перетасовки всегда возвращается в условно исходное положение. Интеллектуал и историк Пьер Буль наверняка бы посмотрел на все это с осуждением. Если бы дожил до того момента, когда очевидное предупреждение гомосапиенсам по разным причинам воспринимается как однообразный лозунг природоохранных организаций – «Береги природу». Неужели сценаристы и впрямь полагают, что в кино преимущественно ходят поклонники экологических телепрограмм?