Проблема запугивания, издевательств и травли в российских школах стоит остро. В обиходе прочно закрепилось слово английского происхождения «буллинг». Это понятие включает в себя все формы агрессии одних детей против других. Причем «буллинг» не всегда выражается в физическом нападении, чаще всего происходит психологическое насилие.

Школьные конфликты актуальны не только между учениками, но и между педагогами и учениками, между учителями, родителями и детьми. Разногласия бывают порой очень жесткими.

Для урегулирования любых форм конфликта в школы России ввели службу школьной медиации. Эта служба состоит из работников образовательной организации, учащихся и их родителей, прошедших необходимую подготовку и обучение основам метода школьной медиации и медиативного подхода.

Медиаторы собирают участников конфликта вместе и помогают им примириться. Стороны могут выслушать друг друга, понять чувства друг друга и закрыть конфликт, не доводя его насилия.

Уполномоченный по правам ребенка в Приморском крае Ольга Романова рассказала РИА VladNews, почему школьная медиация пока не дает желаемых результатов и как серьезно в приморских школах стоит проблема буллинга.

Фото: zspk.gov.ru

 — Почему сами учителя и руководство школ воспринимают работу службы медиации и обращение в неё, как какой-то негативный, где-то даже позорный опыт?

 — Факты замалчивания проблемных и конфликтных ситуаций, возникающих в образовательной организации между участниками образовательного процесса, действительно являются распространенными. Причин «не выносить сор из избы» несколько. Самая распространенная – педагогический коллектив не воспринимает конфликт как потенциально опасную ситуацию с далеко идущими последствиями. Недооценка рисков возможных последствий – типичная ошибка.

Вторая причина – нежелание привлекать внимание вышестоящих инстанций к внутренним проблемам образовательной организации. «Мы сами справимся», «У нас все хорошо» ­- зачастую выбор такого решения приводит к тому, что ситуация только усугубляется. Внешние проявления конфликта устранены (под давлением учителя, завуча или директора стороны пожали друг другу руки), а фактического примирения не произошло. Тогда конфликт принимает на время скрытую форму, а спустя год или полтора вспыхивает с новой силой, но уже переходит на следующую фазу развития – например, применяется физическая сила или дополнительные средства причинения вреда – словесные оскорбления группой поддержки или перцовый баллончик, или даже кибербуллинг.

Кибербуллинг – оскорбления, психологическое давление, откровенная травля в социальных сетях и мессенджерах.

Третья причина – педагоги не хотят испортить ученику или ученикам характеристику, ставить ученика на внутришкольный учет или привлекать к разбирательствам органы системы профилактики правонарушений.

В корне принятия подобных решений – либо банальный недостаток знаний о том, что такое метод медиации и какие формы урегулирования и профилактики конфликтов можно использовать, либо нежелание тратить на этот процесс свое время.

 — Служба медиации предусматривает полное отсутствие заинтересованности у членов службы. Как быть в конфликте директор-ребёнок-родитель, если подчинённые директора входят в состав службы?

Согласно Федеральному закону от 27 июня 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» под процедурой медиации понимается способ урегулирования споров при содействии медиатора (независимое лицо либо независимые лица, привлекаемые сторонами в качестве посредников в урегулировании спора для содействия в выработке сторонами решения по существу спора) на основе добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения.

Медиатор не наделяется правом принятия решения по спору и не оказывает давление на стороны. Он только организует содействие конфликтующим сторонам, участвующим на добровольной основе в процессе поиска взаимоприемлемого и жизнеспособного решения, которое удовлетворит впоследствии их интересы и потребности.

 — У нас в медиацию входят только работники школы. Получается работу одного учителя должен разбирать другой учитель, член этого же коллектива. Очевидно, что это влияет на процесс. Разве это не уничтожает весь смысл службы школьной медиации на корню?

 — Это очень хороший вопрос. Весь смысл медиации и особенно восстановительного подхода к процессу медиации сводится вовсе не к оценке действий участников конфликта третьей стороной, медиатором. Вся суть его участия – помочь сторонам самим оценить произошедшее. Помочь им спокойно и безопасно выслушать доводы друг друга и, самое главное, помочь им понять чувства и переживания второй стороны, и уже после этого – самим принять решение, что нужно сделать каждому из участников конфликта, чтобы примириться и загладить ущерб, обиду или несправедливость, причиненные конфликтом. В любом конфликте спорят и обижают друг друга вовсе не должности или статусы, а люди. Обычные люди, со своим характером и представлением о жизни и о том, что такое хорошо и плохо.

 — Возможен ли отвод члена службы, если один из участников конфликта, его родственник? Например, завуч школы является членом службы медитации и при этом бабушкой ученика, который участвует в разбираемом конфликте.

 — Служба школьной медиации или служба школьного примирения – это больше, чем разбор конфликтов. Когда она правильно настроена и правильно работает, то это – экосистема безопасной среды в образовательной организации. Это – правила, которые понимают и принимают все участники образовательного процесса: и учителя, и родители, и дети. Есть разные модели построения работы службы школьной медиации, например, воспитательная или профилактическая. И в том, и в другом случае, помимо непосредственного разбирательства конфликтных ситуаций с помощью медиатора, на всех уровнях образования (на начальном, на среднем, на старшем) проводится разъяснительная работа с учениками. Кроме того, мнение ребят обязательно надо спрашивать – как всему коллективу поступать, «в случае, если…». То есть, еще до возникновения конфликтов служба школьного примирения вместе с ученическим и родительскими сообществами школы определяют правила работы с конфликтом. И эти правила разделяют все, создавая тем самым безопасную психологическую среду в школе. При таком подходе в разрешении конфликтов участвуют сами дети. Они учатся грамотному поведению в конфликтных ситуациях с первого дня входа в школу.

Если всё работает так, вопрос, кто кому подчиняется, просто теряет смысл.

 — Другой вопрос, если служба медиации существует в школе, могу ли я обратиться в службу «коммерческую», так сказать, привлечь человека со стороны?

 — Да, конечно. Но, как и в любой другой ситуации, подлежащей процедуре медиации, вторая сторона конфликта тоже должна быть согласна на привлечение внешнего медиатора.

 — Где пройти обучение на медиатора?

 — В Приморском краевом институте развития образования есть замечательные специалисты, Елена Ивановна Свириденко, например. В ПК ИРО разработаны учебные модули, очень качественные программы обучения. Я также рекомендую высококлассного специалиста, практика, автора методик восстановительного подхода в медиации Антона Юрьевича Коновалова. Его сайт наполнен полезной информацией. Вы в этом сами убедитесь, если просто его откроете.  (прим. ред.: https://www.8-926-145-87-01.ru/)

Юлия Дмитриевна Высоцкая, ее проект – Высшая школа медиации. Сейчас мы обсуждаем с ней реализацию в Приморском крае проекта «Дорога к миру». Этот проект адресован родителям, я очень постараюсь, чтобы он состоялся в самое ближайшее время.

 — Насколько высок уровень буллинга в приморских школах?

 — Высок. Цифры вам никто не скажет, поскольку нет методики подсчета и классификации ситуаций, имеющих признаки буллинга. В адрес уполномоченного по правам ребенка обращения от граждан, связанные с фактами конфликтных ситуаций в школах и детских садах (а это не только обращения о травле в коллективе) поступают практически ежедневно. Я планирую анализировать свою статистику по полугодиям. В начале июля смогу рассказать о первой половине 2021 года.

 — Проблема актуализировалась сейчас или существовала всегда?

 — Конфликты в образовательных организациях были, есть и будут. Факты провоцирования травли (буллинга) – тоже. Другое дело, как они пресекаются. Или развиваются – все зависит от атмосферы, созданной в образовательной организации. По моему мнению, сейчас в Приморском крае – красная зона буллинга, он у нас прижился, развивается и не профилактируется. Просто от того, что с этой проблемой системно пока мало где и мало кто работает. А это значит, что, если мы и дальше будем продолжать закрывать на этот процесс глаза, то количество фактов будет расти. И последствия в них тоже будут серьезными. И под местоимением «Мы» я подразумеваю и педагогическое сообщество, и родительское сообщество, и органы исполнительной власти, курирующие процесс образования. Мы, взрослые, все вместе должны обеспечить детям безопасную среду.    

 — Как на конфликтах между школьниками/учителями/родителями сказываются социальные сети и мессенджеры?

 — Социальные сети и мессенджеры – это катализатор конфликтов. Это топливо для пожара. Когда конфликтная ситуация развивается в социальных сетях или в мессенджерах, она тиражируется в геометрической прогрессии.

От редакции: нужно понимать, что медиация - не волшебная палочка, которая мигом уладит все конфликты. Однако благодаря такой практике можно хотя бы в какой-то мере снизить уровень подростковой преступности, разрешить споры, не доводя их до трагичных последствий.

Тема школьного буллинга в России почти не исследована. В 2020 году Российская Газета опубликовала такие данные – каждый третий школьник сталкивается с травлей, каждый десятый молчит о проблеме. 36% опрошенных родителей уверены, что психологическое состояние российской школы за последние 5 лет сильно ухудшилось.